05.01.2006
ИТОГО
(Долговая яма. Часть вторая)
Моя песня была лишена мотива,
но зато ее хором не спеть. Не диво,
что в награду мне за такие речи
Своих ног никто не кладет на плечи.
Я сижу у окна в темноте; как скорый,
море гремит за волнистой шторой.
И. Бродский
Ну вот, и настало время подвести итоги. За предыдущие 12 репортажей я, как мог, старался быть объективным. Сорвался лишь раз, в дурную лирику накануне 6-го тура; до и после изо всех сил пытался быть настоящим репортером, суть работы которого: как можно крепче держать в руке господина Диктофона – и самому не высовываться.
Подспудное «яканье», тем не менее, распирало; к концу Суперфинала сохранять даже видимость объективности было задачей невыносимо трудной. Плюс недосып, минус кураж – и, пожалуйста, раздвоение личности готово. Господин Диктофон продолжал транслировать прямую речь участников соревнования, сам оставаясь тише воды, ниже травы – господин Одесский, будто герой хичкоковского «Психоза», из последних сил зажимал себе рот ладонью.
Что ж. Мое последнее на этом турнире слово будет авторским – а значит, тенденциозным, пристрастным и прочее. Но оно же будет и коротким. Объяснение этому простое: турнир не удался, а игроки, в нем участвующие, и организаторы, его делавшие, мне симпатичны. Так зачем говорить много о том, о чем не хочется говорить вообще?
...Заключительный материал по итогам прошлогоднего Суперфинала был построен – не скажу красиво, но хотя бы изящно. Одиннадцать номинаций: «Суперзвезда» турнира, «Суперход» турнира, «Суперсерия», «Суперсенсация»... и даже был свой «Супер-пупер» турнира. На этот раз и номинации пришлось бы, грубо говоря, высасывать из пальца, да и номинанты – опять же не чета прошлому году – безальтернативны. А выборы «одного из одного» – какие же это номинации?
И все же от идеи подводить итоги, опираясь на последовательность чисел: первое, второе, третье... я не намерен. Будет хотя бы гарантия, что не собьюсь, не стану перескакивать с пятое на десятое.
Итак, начинаю.
1. Фук турнира.
В прошлом году у турнира было свое Лицо. Лицо было холеным, и выражало оно – рассеянную скуку новой аристократии перед плебсом.
Турнир был элитарен – в хорошем ли смысле, в дурном ли. Я рассказывал в прошлогодних своих репортажах, как, к примеру, гроссмейстер Ирина Закурдяева мерзла перед входом в гостиницу «Россия». Пригласительного билета на тот тур у нее не было, а платить 500р. только за то, чтобы посмотреть на 5 партий, казалось (и справедливо) затеей небольшого ума. Так и не дождавшись заветной корочки, Ира развернулась и уехала – в ЦШК, чтобы там раствориться в плебейской массе обыкновенных гроссмейстеров, мастеров, любителей шахмат.
Однако те, у которых пригласительный билет был, не прийти просто не могли. Потому что пригласительный билет туда, куда пускают немногих – это знак принадлежности к элите. «У тебя есть?» «А у тебя?» «У меня-то есть...» «И у меня есть». «Ну, так мы с тобой уважаемые люди!»
В этом году от элитарности отказались – но сделать турнир народным не смогли. Зрительская масса бесплатно на турнир не пришла – то есть пришла, но далеко не в том количестве, чтобы вызывать полк конной милиции и выставлять демонстрационные доски на ледяных горках Гоголевского бульвара.
Вся зрительская масса легко поместилась в загончик на первом этаже. Загончик этот территориально принадлежит ресторану, а юридически – шут их разберет. Война между теми, кто держит ресторан, и теми, кто организовал Суперфинал, не утихает; большей частью она ведется «под ковром», но к десятому туру страсти вырвалась на поверхность.
Дело в том, что в загончике установили мониторы, и гроссмейстеры (сперва Евгений Наер, а во второй половине турнира – Сергей Долматов) объясняли почтенной публике, почему участники играют так, а не иначе. Все шло своим чередом, как я уже сказал, до 10-го тура. А в этот день в ресторане случилась свадьба; а где свадьба, там и дискотека – брачующиеся имеют право попрыгать напоследок. Перекрикивать свадебные децибелы главный тренер сборной России Сергей Долматов не имел совсем никакой охоты; это был воистину «тур веселых фигур» – как я и назвал в тот день свой репортаж.
В пресс-центр тогда пришел Андрей Шустаев, насколько я понимаю – правая рука Исполнительного директора РШФ. Срывающимся голосом Андрей объяснил, что ни прервать грохот музыки, ни повлиять на него директорат турнира не в состоянии. Просил считать это официальным объяснением, просил также, чтобы журналисты отразили сей факт в своих материалах.
Что я и выполняю – без малейшего, признаться, удовольствия. Лабуда с кабаком не вчера началась – и не завтра, видать, кончится. То, что в кабаке устроили свадьбу, когда этажом выше играется главный турнир года, означает, что у тех, кто этот кабак держит, мозгов совсем нет. А с другой стороны, испытывать бессилие, не имея сил прекратить это безобразие, да еще и выставлять это бессилие напоказ – тоже невеликое дело.
Тут и правых нет, и виноватых нет. И от всего этого хочется держаться... как можно дальше.
2. Персона турнира.
Таковой я безоговорочно считаю Сергея Викторовича Долматова. Он единственный, кто поразил меня на этом турнире по-настоящему. Как журналист – я ему благодарен, как зритель – хочу высказать ему свое полное и безоговорочное восхищение.
Видите ли, уважаемый читатель, в чем дело. На такого рода турнирах, как Суперфинал, принято, что называется, «темнить». Причем темнят абсолютно все – и те, кто хоть что-то знают, и те, кто лишь делают вид, что знают хоть «что-то».
Темнят игроки и организаторы – им по статусу положено. «Каковы ваши шансы? – Ну, посмотрим...» «Как проходит турнир? – Ну, смотрите сами...»
Темнят секунданты – по соображениям этического порядка. Темнят журналисты – по привычке: эксклюзив ценится превыше всего – не приведи господь, твой коллега по цеху разнюхает что-то раньше тебя! Темнят «особы, приближенные к...», причем обоего пола – если особы начнут трепаться, какой идиот их к себе приблизит?
Темнят, темнят, темнят... Все без исключения!
Сергей Долматов – я не скажу, «откровенен», ибо сказать так – значит, упрекнуть его в недостатке ума; но он открыт. Ему можно задать любой относящийся к делу вопрос – с гарантией получить ответ. Не обязательно правильный и совершенно не обязательно – откровенный, но ответ! Который можно поместить в материал, на который можно сослаться: «главный тренер сборной России сказал то-то и то-то». Для журналиста это – как кислородная подушка; пройдясь по остальным ньюсмейкерам и получив от них сквозь зубы сцеженное пусто-пусто, ты знаешь: есть живительный и весьма авторитетный источник, а значит – читатель не останется «на голодном пайке».
Но то журналисты, а видели бы вы, как Долматов общается с простой зрительской массой!
У Теккерея в «Книге снобов» есть около сотни различных определений сноба, из которых мне ближе всего такое: сноб – это тот, кто с величайшим почтением относится к тем, кто выше его, и с величайшим презрением относится к тем, кто ниже его.
«Ближе» – потому что я и сам сноб, если верить этому определению. А вот Долматов – не сноб ни вот на столечко!
...Посмотреть на Суперфинал в ЦДШ приходила публика очень разная. Квалифицированная – в наименьшей степени; если учесть, сколько в Москве проживает гроссмейстеров и мастеров (я уж не считаю гостей из ближнего и дальнего зарубежья), счет идет на доли процента.
Приходили любители – а что такое сейчас московские шахматные любители? Это в лучшем случае – люди чудные (с ударением на предпоследний слог); зачастую не знающие нотации, нередко (ввиду наступивших холодов) успевшие изрядно подкрепиться. Я видел людей опустившихся (что, увы, неудивительно, имея в виду социальный статус тех, кто составлял активную группу шахматистов-любителей в благополучные советские годы), видел людей, которых перед тем, как пустить в ЦДШ, я лично уверенно бы свел к психиатру. Опять же в лучшем случае они могли спросить (и спрашивали, сам слышал!) у комментатора – напомню, эту роль исполнял Долматов – что будет делать участник Х, если гроссмейстер Y съест вон тем слоном вон ту пешку, вторую справа, если считать от окна.
Казалось, еще немного, и они назовут ферзя – фирзаном – шучу, конечно, но будь я трижды сноб, если бы позволил себе, теряя «драгоценное» время, говорить с ними всерьез! А вот Долматов – говорил, абсолютно на равных, и выслушивал, и считал вторую от окна пешку, и отвечал, кто сильнее – Алехин или Фишер, и пытался, изо всех сил пытался раскрыть красоту шахмат всем, кто – в любой степени трезвости, обездоленности, компетентности – пришел в Центральный Шахматный Клуб. «О, собеседник подневольный мой! Ты, как и я, сегодня подневолен. Ты невпопад кивай мне головой, и я растроган буду, и доволен...»
Если бы все, кто имел отношение к турниру, были бы так одержимы любовью к шахматам, как Долматов! Турнир был бы другим, вот и все.
Абсолютно в этом уверен.
3. Узнавание турнира.
Вообще-то «узнавание» – термин Аристотелевой «Поэтики», и означает ситуацию, в которую попадает всякий герой древнегреческой пьесы. У него, этого героя, всю дорогу глаза будто спеленаты повязкой; он очевидных вещей, что творятся под его носом, не замечает, а потом – хлоп! – прозревает и начинает соображать, что к чему. Это и есть «узнавание».
У меня похожая история случилась с Сергеем Рублевским. Когда-то, сто лет назад, мы были знакомы, потом, по известным причинам, наши пути разошлись: его – наверх, мой – вширь и вниз. Как и другие простые любители шахмат, новости о Сергее я узнавал из СМИ, конкретно – из статей журналиста Жени Атарова. Тот образ, что вырастал из этих статей, мне активно не нравился.
Вернее, даже не образ – хотя, замечу, и образ тоже был малопривлекательный; по нему выходило, что больше всего на свете «Серега» ценит возможность попить темного пива в бане, а из средств художественного воздействия на собеседника предпочитает в основном «дык, тык и перетык» – а то, что я в этот образ ни на одну секундочку не мог поверить. Потому что поверить в спортсменов высочайшего класса (все равно, по какому виду спорта) и вдобавок законченных простаков, можно, будучи лишь простаком еще более законченным. Вроде тех, кто смотрят американские фильмы про ихнюю лапту – и верят, что именно так, шарахнув однажды со всей дури по мячу, можно добиться невиданного успеха.
А реальные спортсмены-профессионалы, добившиеся успеха в этой жизни, – люди по определению непростые.
Короче, увидев Сергея после почти 20-летнего перерыва, я стал искать в нем подвох. День ищу – не нахожу. Два ищу – не нахожу. И, в общем, ничего не понимаю.
Корректен, вежлив. Идет в лидерах, а не зазнается. Приглашают партию прокомментировать – не посылает, наоборот, приходит и комментирует. Просят об интервью – опять не посылает, садится и дает интервью. Резок, но не груб. О коллегах говорит жестко, но не хамливо. Не интригует. Смотрит прямо в глаза – и от тебя ждет того же. И главное – никаких «исключено... приходите завтра, я утомился предельно... все интервью – только после турнира, через моего импресарио, вопросы подготовьте в письменной форме...». Непорядок.
А что маску простака надел – так мы все ее носим, каждый – свою. Кто-то носит маску простака, кто-то – интеллектуала, кто-то – меломана, кинофила, гурмана или обжоры. Тут главное – чтобы маска, которую надел, впору пришлась. Не мала, не велика, чтобы комфортно в ней было. Естественно. Привычно.
Сергею в своей – явно комфортно. Пусть носит, коли так. Раз такую захотел носить. И открылось мне в самом конце турнира: очень похоже, что Сергей – весьма и весьма приличный человек.
Это и есть узнавание.
* * *
Все победы Сергея так или иначе прошли через мои репортажи. Все, кроме одной – той самой, в пятом туре, когда меня на дурную лирику потянуло. А между тем, концовка той партии получилась любопытнейшая!
С. РУБЛЕВСКИЙ – А. МОТЫЛЕВ
В пресс-центре – в основном, из общих, как я понимаю, соображений (типа «ладейные эндшпили никогда не выигрываются») – считали, что черные темп в темп делают ничью. Причем делать они ее должны именно темповым ходом 31...f5!? Из всего гроссмейстерского сословия только Долматов держался того мнения, что позиция еще хуже, чем кажется, и что черным предпочтительнее помучиться подольше, а следовательно, нужно не «темповать», а, наоборот, замедлить игру ходом 31...f6.
Но вот ход 31...f5 Мотылевым исполнен. Рублевский задумался, хотя альтернативы варианту 32.ўe3 f:e4 33.¦c7 ¦d6 34.¦g7+ ўh8 35.¦:g5 ¦:h6 не видно. Но как оценить создавшееся положение? Мне казалось, что с отрезанным по вертикали «g» королем черные должны проиграть. Но доказать гроссам свою правоту я не мог.
Расчет был такой: 36.ў:e4 a5 37.d5 (тратить время на 37.¦:а5 не хочется – король выскочит из западни) 37...a4 38.¦g3 ¦a6 39.ўe5 a3, и, черт возьми, черная пешка проходит с шахом! Что же делать?
На мониторе в темпе блица пронеслось: 32.ўe3 f:e4 33.¦c7 ¦d6 34.¦g7+ ўh8 35.¦:g5 ¦:h6, и теперь не 36.ў:e4, а... 36.d5!
Рублевский не берет пешку на е4! В чем же дело? Я задумался... В этот момент в комнату пресс-центра вошел Олег Перваков, потрясающий этюдист, рассказчик и придумщик. Я посмотрел на Олега... и все понял! Король идет не на е5, под шах будущего ферзя а1, а на с5!
То есть: 36...a5 (другого у черных все равно ничего нет), и теперь не 37.ў:e4, а 37.ўd4! Если 37...e3, то 38.¦e5 a4 39.¦:e3, а на основное 37...a4 38.¦g3 ¦a6 находится 39.ўc5! Пешки проходят в ферзи, но белая с шахом... нет, даже с матом!
Я едва успел поделиться находкой с Олегом, как монитор показал новую порцию ходов: 36...a5 37.ў:e4.
«Ничего не понимаю», – пробормотал я, а гроссмейстер по композиции Перваков покровительственно потрепал меня по плечу: мол, зелен еще, нюансы всякие находить.
Мотылев, сколько мог, медлил с ответным ходом, а в моей голове роились аж три вопроса, ответа на которые – как и Мотылев на свои – я не находил.
1) если Рублевский все же взял пешку е4, то почему так сложно? Почему он не взял ее ходом раньше?
2) почему же он все-таки не сделал «тонкий», как мне казалось, ход 37.ўd4 ?
3) и как, елки-палки, он собирается выигрывать после 37...a4 38.ўe5 a3 39.¦g3 ¦a6? Ведь пешка а, как ни крути, проходит теперь с шахом!
На третий вопрос легко ответил ворвавшийся в пресс-центр Долматов (а то Молодые Львы всерьез начали думать, что будет ничья): вместо 38.ўe5 выигрывает 38.¦g3 ¦a6,
и теперь не 39.ўe5, а 39.¦d3! Все разом проясняется: 39...a3 40.d6 a2 41.d7 a1=Ј 42.d8=Ј+, и мат непременно будет, например: 42...ўg7 43.Јe7+ ўh6 44.¦h3+ ўg6 45.¦g3+ ўh6 46.Јg5Х.
А на два первых вопроса ответил пришедший в пресс-центр сразу после партии сам Сергей Рублевский.
1) оказывается, ход 36.d5! не имел к взятию или не взятию на е4 никакого отношения! Просто-напросто этим ходом Сергей страховал себя от пешечного эндшпиля: 36.ў:e4 ¦g6! Брать на g6 –ничья, не брать – король выскальзывает. А после 36.d5! о ресурсе 36...¦g6 черным приходится забыть – король не в квадрате пешки d5.
2) «37.ўd4 вместо 37.ў:e4 ? Так тоже можно, но зачем? После 37.ў:e4 у белых схематичный легкий выигрыш!»
«Схематичный» – вообще одно из любимых словечек Сергея. И с Бареевым у него был «схематичный», и с Дреевым, а через несколько туров – будет и с Яковенко.
Давайте досмотрим, как завершился этот эндшпиль. Мы остановились на 37.ў:e4, а вот что было дальше:
37...a4 38.¦g3 a3 (теперь мы уже знаем от Долматова, что проигрывает 38...¦a639.¦d3!) 39.¦:a3 ўg8 40.ўd4 (точнее 40.¦f3, но как признался Сергей, его смутил предыдущий ход соперника – он ожидал39...ўg7) 40...ўf8 41.¦e3 ¦h2 42.¦e2 ¦h1 43.d6 a5 44.ўc5 ¦c1+ 45.ўb6 ¦b1+ 46.ўc7 ¦c1+ 47.ўd8 a4.
48.¦a2. Черные сдались. Тут немножко Рублевский со Свешниковым поспорили: Евгений Эллинович утверждал, что с пешкой на а3 (к примеру, после неточного 48.d7 a3) вообще ничья, а Сергей не особо хотел этому верить. Но и не упирался всерьез; ничья так ничья, главное – что после 48.¦a2 все сводится к банальному построению «мостика». Например, такого: 48...¦c4 49.d7 ўf7 50.¦a3 h5 51.¦f3+ ўg7 52.ўe7 ¦e4+ 53.ўd6 ¦d4+ 54.ўe6 ¦d2 55.¦f7+ ўg8 (55...ўg6 56.¦f8 ¦e2+ 57.ўd6 ¦d2+ 58.ўc6 ¦c2+ 59.ўb5) 56.¦f5 a3 57.¦d5.
4. Ход турнира
«Ход» не в смысле – как турнир день за днем проходил, а в смысле один-единственный ход. Лауреат бесспорен:
1.e4 c5 2.¤a3.
«Ход на сложную борьбу». Вадим Звягинцев.
2...¤c6 3.Ґb5 g6 3...Јc7 4.¤f3 g6 5.c3 a6 6.Ґ:c6 Ј:c6 7.0-0 Ґg7 8.d4 d6 9.d5 Јc7 10.h3 ¤f6 11.Ґf4 0-0 12.¦e1 b5 13.Јd2 Ґb7 14.¦ad1 ¦fe8 15.c4 Јb6 16.Ґh6 Ґh8 17.b3 e6 18.¤g5 e:d5 19.c:d5 ¦e7 20.¦e3 ¦ae8 21.¦de1 a5 22.¤b1 b4 23.Јc2 ¤d7 24.¤d2 Ґa6 25.¤gf3 ¤e5 26.Ґg5 ¤:f3+ 27.¤:f3 ¦d7 28.e5 d:e5 29.¤:e5 ¦:d5 30.¤:f7 ¦:e3 31.¦:e3 ў:f7 32.¦e7+ ўf8 33.Јe4 ¦d1+ 34.ўh2 Јd6+ 35.f4 Ґf6 36.Ґh6+ ўg8 37.Јa8+. Черные сдались (Звягинцев – Халифман, 2 тур).
2...e6 3.c3 d5 4.e5 ¤c6 5.¤f3 Ґd7 6.g3 a6 7.¤c2 ¦c8 8.Ґg2 Јc7 9.Јe2 c4 10.0-0 Ґc5 11.¤ce1 ¤a5 12.d4 c:d3 13.¤:d3 Ґb6 14.¤d4 ¤e7 15.Ґg5 ¤g6 16.h4 h6 17.Ґc1 ¤e7 18.¦d1 Ґ:d4 19.c:d4 ¤f5 20.¤e1 Ґb5 21.Јg4 ¤c6 22.¦d2 Јa5 23.¤c2 ¤b4 24.¤:b4 Ј:b4 25.Јd1 0-0 26.b3 Јa5 27.a4 Ґd7 28.Ґa3 ¦fe8 29.Ґc5 Јd8 30.a5 Ґb5 31.b4 f6 32.Јe1 Јd7 33.Ґh3 Јf7 34.¦a3 h5 35.¦f3 Јg6 36.Јb1 f:e5 37.Ґ:f5 e:f5 38.Ј:f5 Ј:f5 39.¦:f5 e:d4 40.¦:d4 g6 41.¦g5 ¦e6 42.g4 h:g4 43.¦d:g4 ўh7 44.h5 Ґe8 45.h:g6+ ¦:g6 46.¦h5+ ўg8 47.¦:g6+ Ґ:g6 48.¦:d5 Ґe4 49.¦e5 Ґc6 50.f4 ¦e8 51.¦g5+ ўf7 52.ўf2 ¦e4 53.¦f5+ ўg6 54.¦g5+ ўf7 55.¦f5+. Ничья (Звягинцев – Дреев, 7 тур).
2...¤c6 3.Ґb5 g6 4.Ґ:c6 b:c6 5.d3 Ґg7 6.f4 d5 7.e5 f6 8.Јe2 f:e5 9.f:e5 ¤h6 10.¤f3 Ґg4 11.0-0 O-0 12.c3 Јc7 13.¤c2 ¤f5 14.Ґf4 ¤d4 15.¤c:d4 ¦:f4 16.h3 c:d4 17.h:g4 d:c3 18.b:c3 ¦:g4 19.¤d2 ¦g3 20.¦ae1 e6 21.¤b3 c5 22.Јf2 ¦:d3 23.¤:c5 ¦:c3 24.¤:e6 Јb6 25.Ј:b6 a:b6 26.¤:g7 ў:g7 27.¦f2 ¦e8 28.e6 ¦e7 29.¦d2 ¦c5 30.a4 h5 31.ўh2 ўf6 32.¦f2+ ўg7 33.¦d2 ¦a5 34.¦d4 ¦c5 35.¦d2 ўf6. Ничья (Звягинцев – Мотылев, 9 тур).
Глядя на 2.¤a3 в партии Звягинцев – Дреев (и тем более на тот же ход из партии Звягинцев – Мотылев), я чувствовал, наверное, то же самое, что чувствовал гроссмейстер Флор, секундант М.М. Ботвинника, глядя на то, как его патрон, оказывается, записал ход 42.Ґd6 (а не 43.Ґb1)в 23-й партии матча с Бронштейном. Кто понимает, о чем это я толкую, тому и объяснять ничего не надо, а другим – все равно внятно ничего не смогу объяснить. Могу лишь сказать, что из подробного, обстоятельного, интеллигентного, откровенного и прочее, и прочее разговора с Вадимом после партии с Халифманом я сделал вывод, что 2.¤a3 – это пушка, которая бьет только один раз.
Оказалось, что пушка заряжена картечью... Я же говорю – все темнят, даже такие чистые души, как Вадим Звягинцев!
А Митя Яковенко – он в 9-м туре быстро закончил вничью партию с Крамником и немножко посидел в пресс-центре, понаблюдал с нами, как Мотылев подобрал-таки ключи к загадочному ходу 2.¤a3 – сказал мне, что понял смысл этого хода. «Белые хотят на самом деле разыграть вариант с 2.f4 – но сразу 2.f4 слабо из-за 2...d5. Ход 2.¤a3 готовит почву для f2-f4 в наиболее выгодной для белых редакции».
Не знаю, не знаю... Я спросил гроссмейстера Вову Поткина, секунданта Мотылева, предусматривалась ли ими при подготовке возможность того, что Звягинцев в третий раз пойдет 2.¤a3 ? Не только предусматривалась, но и считалась основной – был ответ. А изучали ли господа секунданты ход, рекомендованный Константином Сакаевым (при онлайн-комментарии на е3е5.com): 2...b6!? Изучали и отвергли – был ответ. И Вова стал басовито сыпать вариантами.
Я мысленно заткнул уши (настоящий журналист должен уметь все, и это тоже). «Вот и 2.¤a3 входит в обиход теории», – меланхолично подумалось мне, и от шахматных тем мысль лениво поползла в сторону филологии: входит... в обиход... надо бы подредактировать... А в это время на сцене Саша Мотылев как-то неубедительно пытался реализовать лишнюю пешку...
5. Титулы турнира.
Опять же – не в аристократическом смысле, а в обиходном, вроде прозвищ.
«Ученик турнира» – Женя Томашевский, «джентльмен турнира» – Мотылев, «боец» – Бареев, «пустой бак» – Крамник, и довольно об этом. «Серьга турнира» – Свидлер, он ее владелец, точнее будет сказать – обладатель. В своей мутной элегии «А может быть, и не река» я пытался целую теорию вывести из того факта, что серьги в Петином ухе вроде бы уже и нет. А почему нет? потому что женатому человеку, отцу двоих детей серьга в ухе как бы уже и не к лицу, и не по летам. И понесло меня в такие эмпиреи...
А серьга – вот она, никуда не делась, просто стала менее видна за увеличившимся овалом лица Петра Вениаминовича. «А зачем?» – спросил я Петра незадолго до окончания турнира. «А куда же я без нее», – в тон ответил Петр. Воистину: каков вопрос, таков и ответ.
Мой старший товарищ Максим Ноткин, бывший при этом глубокомысленном диалоге свидетелем, попытался меня, что называется, поддеть: дескать, если я обманул читателя в малом (серьге), то и в большом нет мне веры и т.д. Но вашего специального корреспондента голыми руками не возьмешь; я в ответ напомнил Максиму Геннадьевичу притчу о князе Му, повелителе Цзинь, и о его не то гнедой кобыле, не то вороном жеребце (все мы родом из Сэлинждера, так что объяснять, при чем здесь вороной жеребец, я не стану – аудитория е3е5.com, уверен, поймет меня и так).
Возвращаясь к титулам, отмечу, что «удивление турнира», безусловно – Митя Яковенко. Я записал с ним интервью – тогда, когда кроме «плюса», у него в активе были сплошь половинки – и не дал его в эфир. Думал, по лени, а сейчас думаю – кто-то там, наверху, меня хранил. Потому что со своими глупыми вопросами и щадящими Митиными ответами я (имея в виду итоговую таблицу) беспременно бы сел в лужу.
Вообще, должен сказать, что Митя раньше казался мне эдаким облегченным «вариантом Малахова». Любитель – не любитель, профи – не профи, студент/аспирант, ученый/гроссмейстер... Если и вы, уважаемый читатель, были о нем того же шаблонного мнения, мой вам совет: бросьте! Этого, скорее всего, никогда и не было, уж точно нет и наверняка уже не будет.
А что есть? А есть молодой человек, давайте говорить начистоту – жесткий, целеустремленный и совершенно точно желающий сделать карьеру именно в шахматах. И все эти иллюзии по поводу его наукообразного будущего – все это пустые разговоры, дымовая завеса. Амбиции у Мити – шахматные, конкретные, подкрепленные каждодневной работой, а то, что чуть поотстал от своих сверстников – Бакро, Грищука – так рассчитывает, уж поверьте, как минимум нагнать. И место в сборной для него – желанная, но лишь ближайшая перспектива. Третья ступенька на длинной-длинной лестнице.
И не Митей мы будем его скоро звать, а – Дмитрием Олеговичем.
5. Плюсы турнира.
Больной вопрос. Может, я просто чего-то не заметил? Вполне может быть. Но... чего не заметил, того уж не заметил, о том не расскажешь.
А о том, что заметил, в сравнении с прошлогодним Суперфиналом, – два плюса. Локальный и глобальный.
Начну с локального. В этом году в пресс-центре бывал Александр Морозевич! В прошлом году – ни разу, а в этом – целых три. И наряду со Свидлером и Бареевым стал третьим-нелишним в ряду самобытных рассказчиков-комментаторов.
Его комментарии к партиям с Халифманом и тем же Свидлером я публиковал в предыдущих репортажах. Если вам показалось, что он не щадит в них своих противников, излишне язвит, приглядитесь: он и себя не щадит. Он свои ходы готов облить той же кислотой, что и чужие. А вот мой должок с пятого тура:
А. МОРОЗЕВИЧ:
«Вперед!»
С. ВОЛКОВ – А. МОРОЗЕВИЧ Е46
1.d4 ¤f6 2.c4 e6 3.¤c3 Ґb4 4.e3 0-0 5.¤ge2 ¦e8 6.a3 Ґf8 7.g3 d5 8.c:d5 e:d5 9.Ґg2 a5 10.0-0 ¤a6 11.Ґd2 c6 12.¦c1 ¤c7 13.¤a4 ¤e6.
А.М. У черных здесь две заботы. Первая – о пешке а5, которая нуждается в защите, и вторая – о ладье а8, которая ничего не делает и в вариантах попадает под ¤a4-b6.
Следующим ходом соперник снимает с меня обе эти заботы.
14.b4 ¤e4 15.Ґe1 a:b4 16.a:b4.
А.М. В принципе, и 16.Ґ:b4заслуживало внимания. Я бы, разумеется, бить на b4 не стал – пусть пешка а3 еще побудет слабой.
Но соперник хотел играть плотно. Правда, как с плотной игрой ход 14.b4 у него сочетается – этого я не знаю.
16...¤d6 17.¤c5¤c7 18.¤b3.
А.М. Тут последовал еще один загадочный для меня маневр – перевод коня с с5 на а5. Я не берусь это комментировать...
(реплика из зала) Наверное, не хотел запускать черного коня на с4.
А.М. Да, но не до такой же степени! То есть сперва сам открыл линию «а», потом... потом решил ее закрыть.
Вполне можно было 18.¤f4 сыграть. Перевод коня на с4 не страшен – белые всегда смогут подорвать его ходом е3-е4. Я бы пошел 18.¤f4 хотя бы из тех соображений, чтобы не допустить h7-h5. А конь на с5, в принципе, стоит так... ничего.
18...h5 19.¤a5.
А.М. Тут я потратил порядочно времени, чтобы рассчитать вариант 19.¤f4 h4 20.g4 g5, конь с f4 куда-то идет и – 21...f5. Два вопроса: во-первых, конь – идет куда? и, во-вторых, что это за позиция?
Но этот вариант не входил в планы белых. Конь идет на а5!
19...h4.
А.М. Вперед!
20.¤f4.
20...h:g3 21.h:g3.
А.М. Я бы белыми, может, уже 21.f:g3 взял бы; 21.h:g3 – немножко депрессивный ход... Но зато крепкий!
Александр Рошаль, «64-ШО». Позволь, но после 21.f:g3 разве пешка на е3 не висит?
А.М. Висит, да. Но соперник после партии и так мне сказал, что ее отдавать надо было.
А.Р. На е3 – отдавать?!
А.М. Да. И если отдавать, то уж лучше сразу. Потому что потом он эту пешку отдал в гораздо более худшей редакции.
В принципе, позиция еще не требует таких... жертв. Она защитимая, видимо, просто противная с точки зрения игры. Черные готовят атаку; в атаке у них лишняя фигура; они хотят поставить мат. А что могут белые?!
21...¤e6 22.¤d3 ¤g5 23.g4 f5.
А.М. Тут мои действия простые; нечего их комментировать. Вскрыли линию «h» и... идем куда-то.
24.¤e5.
А.М. Волков сказал после партии, что здесь он работал над вариантом 24.f4 ¤gf7 и 25.g5 – отдать все-таки эту пешку на е3! Потому что он только после партии понял, что это обреченная пешка.
Ну... может быть. К примеру, 25...¦:e3 26.Ґf2 – ладья ушла, белые играют 27.Јh5 – создают угрозы или нет? Хотя я как-нибудь этого ферзя выкурю: Јd8-e8, ¤f7-h8... А сильнее всего, я думаю, поставить ладью под бой – 26...¦e4. И продолжать играть себе спокойно.
24...f:g4 25.¤:g4 ¤gf7.
А.М. Ленивый ход. Принципиально было бы посчитать ход 25...¤f5, все-таки прямая идея – грозит перевод коня на h4. Если 26.f4, то 26...¤e4, но меня смущал ход 26.b5 – я не мог понять, ставлю я мат или нет. Потому что если не ставлю, то позиции после 26...¦:a5 27.Ґ:a5 Ј:a5 28.b:c6 мне казались неясными.
Посчитать, ставлю мат или нет, я оказался не в состоянии. И потому исполнил ленивый крепкий ход 25...¤gf7. Но, в принципе, ход не так уж плох, в нем тоже есть идея. Дело в том, что у белых единственно разумная расстановка фигур – поставить коня на е5 и пойти f2-f4. Переводя коня на f7, я этой расстановке препятствую, а подсказать за белых что-либо еще не представляется возможным.
А мой план прост: ладья идет через е6 на g6, ферзь, слон... все идут куда-то туда (машет рукой в направлении вертикалей «h» и «g»).
26.f4.
А.М. Здесь он очень долго думал и решил отдать пешку – с мой точки зрения, явный признак депрессии. Вдобавок отдача пешки происходит в более худшей редакции, чем это можно было сделать несколько ходов назад.
Но проблемы с ходами у белых есть, это надо признать. И все же... не знаю, пошел бы я 26.f4 или нет. Только если взамен у белых получилась бы какая-то атака. А так... Не знаю.
26...Ґ:g4 27.Ј:g4 ¦:e3 28.f5.
А.М. Грозило 28...¤h6, так что ход, наверное, вынужденный.
28...¤e4.
А.М. Почему я решил вернуть пешку? Мне казалось, я нашел способ, активизирующий все фигуры... Хотя это не единственный путь, конечно.
29.¤:b7.
А.М. Конь должен взять пешку, правильно? Ведь зачем-то же он сюда, на а5, пришел?!
29...Јf6 30.¦d1.
Евгений Свешников, гроссмейстер. Ход 30.Ґf2 был здесь у белых?
А.М. Был, наверное, только он какой-то невеселый. Все висит...
Позиция, объективно, проигранная, поэтому выбор только в том, как именно ее проиграть. Можно проиграть после 30.Ґf2, можно – после 30.¦d1... Черные так и так организуют «заезд» всеми фигурами. Всего ведь поровну – только у белых такой «запасной полк» на b7 стоит...
30...¦a2 31.¤c5 Ґ:c5 32.b:c5 ¦ee2.
А.М. Поначалу мне казалось, что сразу выигрывает 32...Јh6, но потом я заметил ход 33.¦b1. Белые хотят поймать меня на размен ферзей: шах на b8, потом на g6... Эндшпиль, конечно, выигранный, но менять ферзей совсем не хочется. Поэтому от 32...Јh6 я отказался.
33.Ґf3 ¦h2 34.Ґ:e4 d:e4 35.Ґf2.
А.М. Я думал, что белые пойдут 35.¦f2...
Станислав Железный, «Красная звезда». Я был уверен, что белые 35.¦f2 пойдут! И тут еще... (крутит головой, давая понять, сколь велики у черных трудности с реализацией). Вот вы бы как на 35.¦f2 ответили?
А.М. У меня есть выбор. Есть вариант 35...¦h:f2 36.Ґ:f2 ¤g5 (потому что на 37.Ґh4 ¤f3+ 38.Ј:f3 играю просто 38...Ј:h4, и это, видимо, мат), а еще есть ход 35...Јh6.
Но 35.Ґf2 проигрывает вообще в один ход, так что надо было играть 35.¦f2. Я, откровенно говоря, недосчитал... Слишком большой выбор, я думал – пускай он сперва так пойдет, тогда уже буду думать, выбирать...
На 35...Јh6, смотрю, есть ход 36.Ј:e4 – нет, это мне бы не хотелось допускать. Выходит, проще все-таки 35...¦h:f2 36.Ґ:f2 ¤g5. Надо играть 37.¦b1, куда-то туда. И что? Заманчиво 37...¤f3+ 38.ўg2 ¦:f2+ 39.ў:f2 Ј:d4+, но ведь белые просто уйдут 40.ўg3.
(квалифицированная реплика из зала) 37...Јh6, может быть, достаточно?
А.М. Правильно! И потом либо 38...¤f3+, либо 38...¤h3+. Это проясняет дело.
Ну, как-то так (явно намереваясь «отскочить» от комментаторской службы).
А.Р. Вернем, вернем! Чтобы те, кто опоздали, увидели самый красивый ход турнира – 36...¦e2!
А.М. Ладно (возвращается к демонстрационной доске, однако заключительную часть партии показывает в формате «буллет»).
35...Јh6 36.Ј:e4.
36...¦e2! 37.Јg4 ¤g5 38.Јg3 ¤h3+ 39.ў:h2 ¤:f2+ 40.ўg1 Јh1Х.
Что же касается плюса глобального, то это, конечно же, ремонт ЦДШ. Ремонт, которого Дом Шахматиста не видел примерно тыщу лет – только глубокие старики могут сказать точнее, сколько именно.
Тоже, конечно, повод поязвить: ремонт присобачен к Суперфиналу или Суперфинал – к ремонту? Один очень авторитетный, очень информированный журналист (он высказывался предельно откровенно, но все-таки не уполномочивал меня раскрывать его инкогнито) считает, что столь низкий интерес к турниру со стороны публики и масс-медиа есть, если угодно, «неизбежное зло»; что все помыслы, силы, средства были брошены на ремонт – и на раскрутку Суперфинала уже ничего не осталось.
Если так оно и было – что ж... Результат на табло останется, подробности сами собой забудутся. Главное ведь – чтобы следующий турнир был не хуже.
Я имею в виду – не хуже того, первого. Настоящего Суперфинала.
В заключении позвольте мне выразить глубокую признательность сотрудникам сайта е3е5.com за то бесконечное терпение, которое они проявили к автору этих заметок; коллегам по пресс-центру и его руководителю, Александру Рошалю – за корректное и доброжелательное отношение, которое они проявили к автору этих заметок; наконец, читателям – за то бесконечное терпение, а также корректное и доброжелательное отношение, которое они проявили к автору этих заметок.
Автор надеется на новые встречи – в Новом Году, в новом Суперфинале первенства России по шахматам.
