Наш специальный корреспондент Илья Одесский передает с пресс-конференции, посвященной стартующему в понедельник Суперфиналу первенства России.

Среди пишущей братии стало почему-то модно присваивать себе канцелярские псевдонимы. Самый знаменитый среди них – конечно же, Мистер Паркер. Но вот в телевизоре он уже соседствует с дамой, которая, если не ошибаюсь, взяла себе ник мисс Карандаш или что-то в этом роде. Воображение подсказывает и иные пары; к примеру, фрау Ластик и герр Штангенциркуль. Как говорится, возможны варианты...

А ваш специальный корреспондент чем хуже? Тоже открыт модным веяниям. В поисках никнейма взглянул на свой диктофон – громоздкий, дребезжащий, но чем-то очень родной. А чем? Он прямоугольный, почти квадратный, с выпирающим посередине брюшком. Нетребовательный – корми его батарейками два раза в месяц, он и слова худого не скажет. А что не последней модели, без «наворотов» и спецэффектов – так от этого он еще милее кажется.

И тут меня осенило: я – это он, а он – это я! Моя точная копия, пусть и незначительно уменьшенная в объемах. Решено: все две недели, что продлится суперфинал первенства России, буду подписывать свои репортажи ником «Господин Диктофон». Может, хоть так удастся стряхнуть с себя груз омерзительного «яканья», столь присущего моим материалам. А не удастся – с меня взятки гладки. Якал не я, а – господин Диктофон, все шишки прошу кидать в его стальную физиономию.

Обзор первого тура – непременно, во вторник утром, а пока – отчет с предстартовой пресс-конференции. Которая прошла – кто-то скажет, формально, а мы скажем – камерно.

* * *

...В президиуме заранее подготовили таблички с фамилиями (диктую не по алфавиту, а как разложили – слева направо): «Бах», «Жуков», «Крамник», «Рошаль», «Береснев» и «Иваненко». Две последние таблички, впрочем, перед самым началом пресс-конференции убрали – за ненадобностью. Казалось, освободившееся место следовало бы предложить Василию Васильевичу Смыслову – но нет, 7-й чемпион мира сел в первом ряду партера, вместе с супругой.

Ведущий (сами догадайтесь, кто из оставшихся в президиуме взял на себя эту почетную, но одновременно и нелегкую обязанность) сказал свое веское вступительное слово, после чего передал микрофон Исполнительному директору РШФ.

Александр Григорьевич Бах, в свою очередь, зачитал наиболее существенные выдержки из Положения о турнире. Суперфинал стартует в понедельник, 19 декабря. Призовой фонд – $130 000. Симпатичное отличие от прошлогоднего чемпионата – появился гарантированный приз за самую красивую партию в размере $2000.

Участники будут играть на Гоголевском, 14 – в Большом зале специально отреставрированного к началу турнира Центрального дома шахматиста. (К слову, ЦДШ после ремонта\реставрации – называйте, как хотите – выглядит блестяще, и хотя бы с этой точки зрения чемпионат обречен на успех. А что до качества ремонта – капитальный он или косметический, то с оценками давайте подождем хотя бы год-полтора. Это я вам как житель новостройки говорю – И.О.)

Напротив Большого, в Чигоринском зале будет оборудован пресс-центр. Два зала приготовлено для зрителей: один – в фойе на втором этаже (там будут установлены мониторы, по которым любители шахмат смогут следить за онлайн-трансляцией), другой – в ресторане на первом этаже, где, помимо все тех же мониторов, предполагается онлайн-комментарий приглашенного гроссмейстера. Как при этом будет функционировать ресторан или хотя бы его барная стойка – осталось невыясненным.

Как невыясненным (вернее, не до конца проясненным) остался вопрос и о присутствии зрителей непосредственно в турнирном зале. Что-то такое говорилось – вроде бы зал ленточкой перегородят напополам – а для чего это делать, как не для того, чтобы ползала отдать под зрительские места? С другой стороны, будут ли эти зрительские места платными (места в фойе и ресторане организаторы великодушно оставили бесплатными)? Если да, то сколько это будет стоить; если нет, то как уберечься от наплыва желающих (все-таки поглядеть на живого гроссмейстера, делающего ход, всяко интереснее, нежели разглядывать передвижения фигурок по монитору)? Вопросы, вопросы... Все узнаем в свое время, а как узнаем – Диктофон большой и диктофон маленький сразу вам расскажут.

Закончил свое выступление Исполнительный директор РШФ эффектно. Упомянув о комнате отдыха для участников (она будет располагаться в заднике Большого зала, рядом с небезызвестной «молельней»), А.Г. Бах махнул рукой в ее сторону. Мне не было видно, но те, кому было, утверждали, что там, в нише уже установлен Кубок – им наградят победителя турнира. Неужели кубок все дни соревнования будет стоять на этом самом месте? Не думаю, а, впрочем, было бы красиво. То есть, всякий раз, спускаясь после сделанного хода в комнату отдыха, участник будет проходить мимо вещественного символа своего возможного чемпионства. «Мементо кубикус», так сказать.

Отчитавшись, Исполнительный директор уже собирался передать микрофон президенту РШФ, но тут – будто школьник на уроке – потянул руку ваш специальный корреспондент. «Все вопросы потом, сейчас только по регламенту», – грозно осадил меня Ведущий. В ответ я изобразил мимическую сцену, для пущей убедительности приложив свободную руку к сердцу. «Сомневаться в наших вопросах?» – вот что это должно было означать.

Высочайшее разрешение было получено.

– Александр Григорьевич, – начал я издалека, – многие участники суперфинала только что отыграли тяжелейший марафон в Ханты-Мансийске. Нет сомнений, что для восстановления им потребуются серьезные средства – в том числе, вероятно, и медикаментозного характера. В связи с этим (преисполненный лояльности взгляд в сторону Ведущего – И.О.) вопрос строго по регламенту. Будет ли на чемпионате применяться допинг-контроль, и если да, то по каким параметрам?

Доказательную часть ответа А.Г. Баха позвольте оставить за скобками. Ограничусь фактической: на турнире допинг-контроль применяться не будет. Точка.

Самое интересное из всего, что было сказано Исполнительным директором, было сказано им вскользь. А именно: признав, что да, проблема восстановления сильнейших игроков, прошедших круги нокаута на Кубке мира, существует, Александр Григорьевич как бы между прочим отметил, что «есть вопросы с Грищуком».

Вопросы действительно есть, и после слов Александра Григорьевича их стало еще больше. Потому что если раньше была озвучена одна версия возможного неучастия Грищука в Суперфинале – уменьшение первого приза с пятидесяти тысяч до сорока (об этом сам спортсмен заявил в интервью газете «Спорт-Экспресс»), то теперь как будто появляется и вторая – усталость после проведенного Кубка мира. Какой же из двух версий верить? И будет ли в самом деле Грищук играть в Суперфинале?

В кулуарах уверенно говорили, что – нет, не будет. Говорили также, что ввиду болезни Евгения Наера уже два места становятся вакантными. Их, опять же согласно Положению, должны занять №1 и №2 из кандидатского списка (соответственно, Вадим Звягинцев и Евгений Томашевский). Но, хотя убежденность в таком исходе дела со стороны «весьма информированных источников» была стопроцентной, никакого официального сообщения на сей счет на пресс-конференции не последовало. Видимо, «выключение в последний момент» (именно «вы-» – потому что никакого «включения в последний момент», как все помнят, на прошлом чемпионате не произошло) становится традицией турнира.

Об этом – о традициях и прочей политкорректной водичке – был задан первый вопрос президенту РШФ А.Д. Жукову. Явно разминочный получился вопрос. Но уже второй, заданный обозревателем газеты «Московский Комсомолец» Е. Гиком, заставил, что называется, напрячься.

– Не за горами выборы президента ФИДЕ, – напомнил Гик. – Претендентов от России два: Илюмжинов и Карпов, так кого из них поддержит Российская шахматная Федерация? И кого поддержите лично вы, Александр Дмитриевич?

Адресат вопроса был назван явно, тем не менее, микрофон взял... опять-таки А.Г. Бах. И заговорил почему-то о юридических тонкостях – дескать, непонятно, разрешено ли Федерации поддерживать сразу двух кандидатов от своей страны. В документах, дескать, есть неясности, а чтобы эти неясности устранить, осталось очень мало времени – выборы нового Президента ФИДЕ в апреле, следовательно, ответ РШФ должна дать не позднее 1 марта. Короче, во всем опять виновата ФИДЕ.

Зал зашумел – в первый и последний раз за всю пресс-конференцию. Действительно, непонятно: какое отношение имеют юридические тонкости (они же – казусы) к тому, чтобы Александр Дмитриевич Жуков, здесь и сейчас, ответил: кого из двух кандидатов он поддерживает? Вопрос-то был из разряда «да/нет», и ответ подразумевался односложный. И почему за Президента отвечает его Исполнительный директор?

Видимо, поняв, что ответ, что называется, «не прозвучал», А.Д. Жуков взял-таки микрофон. Но ничего конкретного все равно не сказал; самым конкретным в его ответе было то, что «возможно, изучим программы кандидатов». (Живо представляю себе эти программы, равно как и кропотливый, до 1 марта, процесс их изучения – И.О.)

После такого круглого ответа пресс-конференция как-то совсем закисла. На ум сразу же пришла фраза из киноклассики Ивана Охлобыстина «ДМБ»: «Солдаты! Я знаю, что вы мне можете сказать, а вы знаете, что я могу вам на это ответить».

Так оно и было. Телевизионщики из «РТР-спорт» и «НТВ+» молчали, потому что явно (и небезосновательно) рассчитывали на эксклюзивное интервью, а рядовые газетчики, видимо, уже задали мысленно свои вопросы – и получили на них исчерпывающие ответы. Из тем не менее озвученных выделю вопросы Б. Архангельского (газета «Достоинство») и С. Железного («Красная звезда»). Журналистов интересовало, соответственно, неучастие в чемпионате Каспарова и Карпова. Сказать ответ? Или сами догадались? Правильно: «Это выбор наших выдающихся чемпионов, и мы должны уважать этот выбор».

Иноязычное разнообразие внес Башар Куатли, представлявший то ли французскую Федерацию, то ли вообще монакскую. Башар явно хитрил, камуфлируя свой вопрос нерусской речью (как тут же заметил Крамник, на самом деле Куатли сносно понимает по-русски). Но что нам ихние тонкости! А.Д. Жуков и по-английски ему ничего не ответил (вопрос был, как вы понимаете, все тот же: кого – Илюмжинова или Карпова – на апрельских выборах поддержит РШФ).

Другой иностранный корреспондент, Ратко Кнежевич, отлично и понимал, и говорил по-русски. Но поговорить ему хотелось не о суперфинале первенства России, и даже не о мировых шахматных проблемах – а о большом сеансе одновременной игры, который Кнежевич устраивает у себя в Белграде. Говорил Ратко довольно долго, потом, к некоторому удивлению присутствующих, ему ответил Ведущий... Слово за слово, завязался разговор – один из тех разговоров между старыми знакомыми, при котором присутствие посторонних лиц нежелательно и даже неуместно. Все стали расходиться.

Напоследок вашему специальному корреспонденту все-таки удалось задать вопрос – чемпиону мира по классическим шахматам Владимиру Крамнику.

– Владимир Борисович! Две самые «горячие» темы в сегодняшнем околошахматном пространстве – это допинг и возможность электронных подсказок. Какую из этих двух тем вы считаете реальной угрозой чистоте шахматного спорта, а какую – надуманной?

– Допинг – надуманная, – ответил Крамник, – потому что партия продолжается то 3 часа, то 5, а то и все 7 – и наперед не угадаешь, в какой момент потребуется максимальная концентрация. А вмешательство электроники – опасность совершенно реальная, и надо как можно скорее эту проблему закрыть, тем более что технически это сделать совсем несложно.

Ответ понятен – хотя и не могу сказать, что убедителен. По поводу медикаментов – почему, собственно, нельзя изобрести такую таблеточку, которая позволяла бы держать концентрацию внимания равномерно в течение длительного времени? Или даже не одну таблеточку – а несколько, учитывающих весь диапазон временных контролей в современных шахматах? Одну – с воздействием, подходящим для классического контроля, другую – для фидевского, третью – для тай-брейка... Помнится, Валерий Крылов, экс-консультант Карпова по вопросам как раз восстановления и подготовки к ответственным соревнованиям, на страницах уважаемого издания рассказывал, что методики наработаны обширные и крайне интересные. Помнится также, что этот специалист затем стал работать с Крамником... Нет, и медикаментозный допинг-контроль представляется мне делом серьезным и, в конечном счете, – необходимым (это, как вы понимаете, я уже не с Крамником делюсь своими сомнениями – а с самим собой – И.О.).

По поводу же электронного «колпака» – во-первых, сомневаюсь в технической простоте такого контроля. Крамник, понятное дело, не инженер-электронщик, он выдающийся шахматист и не обязан влезать в чисто технические детали. Но все же – как это сделать? Если сделать электронный контроль поверхностным, то, как образно сказал в недавнем интервью Рустам Касымжанов, таким контролем можно будет лишь пулемет «отловить», а не микрочип. Если же «колпак» будет тотальным, то какие медицинские последствия ожидают участников? Только не надо кивать на якобы научно доказанную безопасность такого «колпака». Наука – это живой процесс, а не застывшая глыба льда. Всякие там пестициды-гербициды поначалу тоже объявили безвредными – и лишь вдоволь накушавшись арбузов, фаршированных всякой химией, люди вдруг поняли, что вот-вот могут сделать обратный скачок по дарвиновской лестнице и вновь стать головастиками. Что, если спустя каких-нибудь 5-10 лет ученые хлопнут себя по лбу и скажут: ах, мы пребывали в заблуждении, ах, электронные глушилки (скажем, если человек – игрок, спортсмен и пр. – находится под их воздействием 7 часов в день 15 дней подряд) смертельно опасны? Что тогда? Выплачивать топ-шахматистам пенсию по инвалидности?

Это, во-первых. А, во-вторых, как быть с фобиями? Выдающиеся шахматисты – люди вообще со странностями, но тут и относительно нормальный человек может заявить: дескать, наука наукой, а мне кажется, что для меня это опасно. Кажется, понимаете? И что на это можно будет возразить?

И как быть с генетической предрасположенностью к раковым заболеваниям (эту предрасположенность медицинские светила, слава богу, не отвергают – напротив, дают рекомендации находящимся в группе «опухолевого риска» людям, и в числе таких рекомендаций – быть подальше от любых, даже самых малых источников излучения)? А что делать с болельщиками? Они-то уж точно могут заявить: этих чудиков за доской облучайте сколько угодно, но нас оградите! А не выключите рубильник – всё, до свиданья, мы ушли на стадион!

* * *

Пресс-конференция закончилась – но вечер был в самом разгаре. Ожидался матч Крамника с каким-то другом (вроде бы Крамник этому другу проспорил и задолжал матч), причем по весьма заковыристым правилам. Вникать в эти правила не было никаких сил; я знал только, что белой пешечкой на этом празднике шахмат согласилась стать несравненная Мария Фоминых. Расхрабрившись, я поинтересовался – на какой вертикали; окажись, что на крайней, можно было бы попытать счастья и предложить себя в качестве рядом стоящей тяжелой фигуры. Мечты, мечты... Сценарий изменили, и вот уже Машенька никакая не пешка, а самая настоящая белая королева.

Метить в короли – не моя планида; я присоединился к группе более или менее холостых и крайне несознательных шахматных журналистов. Вскоре к нам подошел франко-сибирский гроссмейстер В. «У него с собой было»; если говорить точнее – он презентовал нам французское лекарство, двухлетней давности, но не просроченное, превосходно помогающее от радиации, ипохондрии и чрезмерной подозрительности. Лекарство имело благородный красный цвет и умещалось в полуторалитровую емкость. Мой любимый размер! Употребив раз, мы явственно ощутили, что вопросы начинают решаться, употребив второй – что никаких вопросов, в сущности, и нет. И что самое главное – их никогда и не было!

Если бы все пресс-конференции начинались с дегустации – умиротворение и, не побоюсь этого слова, единение царило бы среди вопрошающих и отвечающих. Граждане устроители! Глубокое заблуждение – завершать мероприятие фуршетом. В списке главных дел место фуршета – под номером 1; только тогда праздничное настроение, овладев собравшимися, не покинет их до самого конца заседания.

Думая об этих тонких материях и пребывая, как вы понимаете, уже в крайне философическом расположении духа, я успел выполнить свой последний на тот день служебный долг – перекинулся парой слов с главным тренером сборной России Сергеем Долматовым.

– Сергей Викторович, прогноз на предстоящий чемпионат?

– Фавориты – три человека: Свидлер, Морозевич и Крамник. Не в последнюю очередь потому, что все трое не играли на Кубке мира в Ханты-Мансийске.

– А Евгений Ильгизович? Или Александр Валерьевич? Разве не могут они занять первое место?

– Невозможно, – убежденно сказал, как отрезал, Долматов. Но тут же и взял «ход назад». – Хотя с другой стороны, в спорте прогнозы – вещь неблагодарная.

Что ж, поживем – увидим. Или, как любит говорить мой отец, «будет день – будет пища». В понедельник стартует Суперфинал первенства России – с блестящим, несмотря ни какие отказы, составом; без всяких там допинг-контролей и электронных глушилок. Всё на доверии. Я не прощаюсь.

Ваш
господин Диктофон