Современное общество требует динамичных развлечений. Спортивные зрелища — не исключение, и за последние десятилетия правила многих спортивных игр пришлось изменить. В футболе сделали шире ворота и предложили вратарю быстрее выбивать мяч в поле, изменились правила волейбола, настольного тенниса...

У шахмат своя традиция. В этой традиции очень велика роль личности. Выдающийся шахматист с помощью своего стиля игры и идей может совершить революцию в мировоззрении шахматного сообщества. Примеров очень много, приведу лишь немногие. Двадцатые годы прошлого столетия — Рети и гипермодернизм, Нимцович и "Моя система", матч Капабланка — Алехин. Середина столетия — Ботвинник и Бронштейн, Таль и Геллер. Семидесятые — Фишер и Карпов. Матчи Карпова с Каспаровым в конце восьмидесятых и суперигра Каспарова в девяностых. Особое место занимают малоизвестные широкой публике теоретики, такие как Раузер, Витолиньш или Свешников. Только профессионалам известно, насколько велик их вклад в историю шахмат. Все эти люди и события развивали игру, делали ее зрелищнее, мощнее, динамичнее. Компьютеры в девяностых добавили жесткости в спортивной составляющей и приблизили шахматы к точным наукам. Игра не требовала внешнего вмешательства — за много десятилетий почти не изменился контроль, а матч Капабланки с Алехиным в 1927 году по правилам и накалу страстей мало чем отличался от матча Карпова с Каспаровым в 1984-м. Развитие происходило естественным путем. Это было красивое и захватывающее зрелище, но для сравнительно узкого круга посвященных. Денег не хватало, на высокую культуру их всегда приходится меньше, чем на массовую.

Шахматы насилию не поддаются. Попробовали, конечно, но что-то пока не получается. Появился интернет, стали показывать партии в "прямом эфире". Это новшество, однако, лишь чуть приблизило древнюю игру к мировым стандартам зрелищности. Была выдвинута концепция коммерциализации шахмат, которая терпит полный провал. Дело даже не в том, что шахматы так и не стали олимпийским видом спорта и потенциальные спонсоры не хотят вкладывать деньги в сообщество, которое строит свою систему на принципах феодального права. Большую игру, о смысле которой размышляли выдающиеся представители человечества, пытаются заменить суррогатом.

 Шахматы — это либо явление культуры, либо массовой культуры — спортивная игра. Следовательно, деньги на их развитие могут поступать из разных источников. Культура — это государственное финансирование, меценаты и реклама. Масскультура значительно более привлекательна для потенциальных инвесторов — возможен быстрый возврат денег и, главное, понятно, зачем их вообще вкладывать. Поэтому легко объяснить, откуда взялась тенденция последних лет: второй вариант и проще, и надежнее.

Начали с олимпийской системы, которая сделала борьбу более динамичной, но слишком высок стал элемент случайности, и, как следствие, многие шахматисты в таких турнирах стараются действовать понадежнее, ведь проигрыш одной партии может привести к катастрофе. Сократили контроль, игра стала более азартной, да только качество партий понизилось. Любой желающий может провести простой эксперимент: взять практически любую партию сильных шахматистов из турнира с контролем ФИДЕ и внимательно посмотреть ее начиная с 25-30 хода. Во многих случаях качество поразительно низкое, тяжело сделать хороший ход, если имеешь для раздумий лишь тридцать секунд. Последняя идея Илюмжинова начислять за победу три очка легко укладывается в коммерческую концепцию развития шахмат. Однако, привлекая потенциальные деньги, параллельно отвергается традиция, формировавшаяся несколько столетий.

На сегодняшний день есть три основные разновидности шахматных турниров: круговые, турниры по швейцарской системе — открытые турниры, и турниры по олимпийской системе. Самый консервативный вид шахмат — это круговой турнир. Методы игры в них известны много десятилетий — белыми пытаться выиграть, а черными уравнять. Из таких турниров выросли классические шахматы. Итоги таких турниров, как правило, наиболее адекватно отражают соотношение сил участников. Естественно, возможны случайности, но в какой же игре без них? Строго говоря, олимпийская система это вообще не турнир, а несколько микроматчей. А матч — это иная стратегия и тактика, другая психологическая составляющая игры. Этот вид шахмат самый молодой, время покажет, приживется ли такая система в календарях. Пока же, если не считать быстрых шахмат, мы можем наблюдать только один турнир в несколько лет, и он считается самым главным. Наиболее распространенной системой игры является открытый турнир. Не буду останавливаться на причинах такой популярности. Игра в них имеет свою специфику и вынуждает соперников действовать более энергично и агрессивно, чем в классических круговиках.

Существуют две основные традиции открытых шахматных турниров. В Европе шахматы — это вид интеллектуального досуга. Невысокие призы, комфортные условия, приятная атмосфера, анализы после партий, традиции и энтузиасты. Таковы стандартные составляющие европейского шахматного сообщества. Играть в Европе приятно и удобно, своих денег тратить почти не приходится, но и заработать сложно, так как за досуг платить не принято.

В американской традиции шахматы — это бизнес. Система построена так, чтобы любой участник мероприятия имел шанс заработать деньги. Крупный турнир — это совместное предприятие, где никто не может гарантировать прибыль, но зато у каждого есть шанс заработать быстро и много. Генеральный директор или главный организатор зависит от количества участников. Если их много, то заработок обеспечен. Фавориты турниров, несмотря на высокие расходы — чаще всего приходится оплачивать и гостиницу, и стартовый взнос — имеют шансы на хороший приз, так что их заинтересованность также понятна. У любителей свой интерес. Поскольку под одной торговой маркой обычно проходит несколько турниров, то можно неплохо заработать, играя в третьей, или даже четвертой группах. Для того чтобы лучше подготовиться и взять приз, такие шахматисты часто нанимают тренеров, обеспечивая заработок еще одной категории профессионалов. Отдельная статья доходов — шахматная атрибутика. Если учесть, что в некоторых турнирах играет, в общей сложности, больше тысячи человек, то этот бизнес от шахмат также может принести немалые дивиденды. Сроки проведения таких мероприятий максимально сжаты, так как известно, что в Америке время — это тоже деньги. По окончании, если ты не выбыл и заработал, деньги в кассе и "good job" из окошка — вот и весь праздник.

До 2002 года в России играли по-европейски. Пока не появился Аэрофлот-опен... Первый современный российский шахматный турнир. Как и все новое, он похож на то, что мы уже видели много раз, и одновременно не похож ни на что. Гремучая смесь всех возможных традиций, с российским колоритом и изюминками от устроителей. Главный организатор турнира Александр Григорьевич Бах затронул никому ранее не известные струны в душах профессионалов постсоветского пространства. С коммерческой точки зрения, игра в таком турнире не имеет смысла — расходы велики, конкуренция сильнейшая, вероятность хорошего приза значительно ниже пятидесяти процентов. В главном турнире играло больше 150 гроссмейстеров, а покрыть расходы смогли меньше тридцати человек. Причем все это было известно задолго до начала турнира. Почему же играли? Мистика и азарт...

Турнир проводился по американской системе, то есть все платили за все. Только американцам не пришло бы в голову играть на Капитолийском холме, а у нас — пожалуйста, триста метров и Кремль. Шахматы и часы в Америке участники приносят с собой для удобства организаторов, в Москве же часы были специально заказаны еще к прошлому турниру. Зал для игры тоже впечатлял, еще бы, самый лучший зал одной из самых больших гостиниц Европы. Бесплатные бутылки с водой для участников, судьи, одетые в форму Аэрофлота, телекамеры на каждом туре. Турнир посещали Б.Спасский и А.Карпов, Василий Смыслов показывал свои последние этюды, а Геннадий Сосонко помогал седьмому чемпиону мира. Массовые открытые турниры так никогда не организовывались... Контроль времени — классический семичасовой, учтены пожелания профессионалов, и, как следствие, много хороших партий. Посмотреть их, однако, мало кому удастся, так как для создания эффекта "включенности" организаторы нашли остроумную идею — бланки партий немедленно после их окончания сканировали и выставляли в интернет, чтобы все желающие могли провести там сутки-другие и насладиться каллиграфическим подчерком участников. После турнира вместо денег победителям выдали чеки. Идея хорошая, но слишком прогрессивная — обналичить чек легко в Москве или в Европе, а остальным придется подождать.

Играть в таком турнире — сложная задача. Система швейцарская, и для того чтобы показать высокий результат, нужно набирать много очков. Но если в стандартной швейцарке старт обычно является самой легкой частью турнира, то на Аэрофлот-опене уже в первом туре многие гроссмейстеры встречались между собой. Приходилось играть, как в нормальном круговике — крепко черными и активно белыми. Помогало лишь то, что вокруг слишком много сильных шахматистов. Привыкнув к такому количеству звезд, уже через несколько туров стремишься обыграть всякого, кто встретится на пути.

Если исходить из критериев интеллектуальной зрелищности, то сильная и ровная по составу швейцарка является безусловным лидером продаж. Сознательно не беру в расчет элитарные круговики, так как участие Каспарова, Крамника или Ананда привлекает повышенное внимание к любому мероприятию, включая сеансы одновременной игры. А играй Каспаров в Аэрофлот-опене, турнир получил бы совсем другой статус.

Баху удалось организовать массовый гроссмейстерский турнир. Такие попытки делались и раньше, но либо носили отборочный характер (Манила, 1990 год, Гронинген 1993), либо некоммерческий — традиционный Каппель-ля-Гранд во Франции. Несколько турниров ГМА не получили продолжения, так как развалилась организация, занимавшаяся их проведением. А традиционный прежде New York Open не собирал составов подобной плотности. Аэрофлот-опен развивается, причем понятны идеи, на которых держится это развитие. Мощные спонсоры, которые заинтересованы в рекламе, возрастающее количество участников. Если увеличится время на телевидении и турнир получит большую информационную поддержку, то прогресс обеспечен. Для того чтобы выжили классические шахматы, необходимо, чтобы создавались подобные турниры. В противном случае через десять лет по требованию олимпийского комитета мы будем играть по пять минут, а идеи Нимцовича и Ботвинника будут забыты, как ненужная схоластика.