ПЕРВАЯ СБОРНАЯ – ЛИШЬ ОДИН ИЗ УЧАСТКОВ РАБОТЫ

 

– На некоторых гостевых в Интернете я видел такие высказывания: после провала сборной России на Олимпиаде в Турине надо всех разогнать, всех отправить в отставку! На мой взгляд, прежде всего необходимо понять место этой проблемы в числе других. Скажем, в футболе или хоккее за выступлениями сборной следит вся страна – это важнейший критерий успешности работы. Но шахматы – индивидуальный вид спорта, здесь уместнее параллели, скорее, с теннисом. Завоевать Кубок Дэвиса, безусловно, престижно, однако порой выше ценится победа на Ролан Гаррос или Уимблдоне, не говоря уж о звании первой ракетки мира. Конечно, надо стремиться выигрывать и командные соревнования, но все же это лишь один из участков работы.

Если называть вещи своими именами, то этот участок у нас провальный, что вовсе не означает плохой работы Российской шахматной федерации под руководством президента А.Жукова в целом. Так, организация полноценного чемпионата России является важнейшим достижением. Резкое улучшение качества детских первенств (разделение на две лиги, оплата проживания всех участников высшей лиги) – тоже. Организация детской школы под руководством Е.Бареева – дело нужное. Постепенно, может быть, медленнее, чем хотелось бы, но увеличивается число хороших соревнований. Например, чемпионат России до 20 лет проводится теперь на высоком уровне, с солидным призовым фондом. Удалось погасить задолженность перед ФИДЕ, оставшуюся от прежнего руководства, навести порядок в Центральном доме шахматиста – отремонтировать его и выставить субарендаторов, которые платили гроши. То есть во многих глобальных вопросах достигнут существенный прогресс. Игроки сборной, у которых с нынешней федерацией нормальные партнерские отношения, готовились к Олимпиаде в хорошем месте, в Турине жили в приличных условиях. Я слышал достаточно негативные отзывы об Олимпийской деревне, а наши шахматисты разместились в нормальном отеле – то есть о них заботятся, и это хорошо.

Скажу и о еще двух, выражаясь шахматным языком, «ложных следах», которые, к сожалению, присутствуют при почти любом публичном обсуждении итогов Олимпиады. Во-первых, совершенно неправильно, непрофессионально, не будучи внутри команды или хотя бы рядом с ней, не зная всех обстоятельств, с авторитетным видом осуждать игроков и тренеров, предлагать постфактум свои рецепты по формированию команды и управлению ею на соревновании. Гораздо больше смысла в обсуждении и решении общих, стратегических проблем, важных для развития наших шахмат. Именно в связи с этими проблемами и имеет смысл обращаться к выступлению команды.

Во-вторых, надо очень осторожно относиться к параллелям с прежними победными результатами сборной СССР. Слишком уж изменились времена. И дело не только в том, что и включение в команду, и ее результат в условиях закрытого советского общества были жизненно важны для личной карьеры практически каждого, даже великого шахматиста, что, конечно, создавало соответствующую мотивацию. Важнее другое – слишком уж велика была разница в классе между нашими ведущими гроссмейстерами и подавляющим большинством их соперников, ведь профессиональные шахматы были тогда уделом очень немногих стран и личностей. А когда по-настоящему достойных партнеров удается встретить лишь на первых досках некоторых команд, то и результат почти предопределен, и легко следовать рецептам, которые сейчас вспоминаются как высшая мудрость командной борьбы, вроде «бить хвостом» или «играть так, чтобы команда не волновалась». А вот как этого добиться сегодня, если соперники не уступают или почти не уступают в классе?

– Результат нашей сборной стал для вас большой неожиданностью?

– Абсолютно нет. У команды преимущество по рейтингам, по именам, но нет превосходства в смысле шансов на победу. Она может выиграть любой турнир, но с такой же вероятностью, как и некоторые другие сборные. Сегодня мы в состоянии выигрывать одно соревнование из 3-4. Конечно, при правильной постановке работы этот процент можно существенно увеличить. Так что сюрпризом для меня выступление сборной не стало.

– Почему? Состав вроде бы собрали оптимальный…

– Дело не в составе, хотя это тоже вещь важная. Опыт показывает, что более классный, но менее мотивированный или хуже подготовленный к данному соревнованию игрок приносит меньше пользы, чем объективно не столь сильный, но высокомотивированный и находящийся в прекрасной форме шахматист. Например, на Олимпиаде в Москве 1994 года наряду с главной сборной России (Каспаров, Крамник...) участвовала наша даже не вторая, а молодежная команда. Почти весь турнир ребята боролись за «золото» и, в конце концов, заняли третье место.

– Может, Олимпиада вообще – соревнование для молодых, для которых это шанс проявить себя?

– Если кто-то из молодых рвется в бой, показывает достойные результаты, то при прочих равных желательно брать в команду именно его. С другой стороны, зачем отказываться от классных шахматистов, если они также готовы напряженно работать? Скажем, людей опытнее Володи Крамника в нашей команде немного, но он-то как раз сыграл на Олимпиаде очень хорошо! Самый опытный Женя Бареев провалил эту Олимпиаду, но ведь он был лучшим в команде на последнем первенстве мира. Так что тут все не так просто, не думаю, что возраст должен стать решающим критерием.

– Тренер сборной Армении Аршак Петросян сказал мне, что залог их победы – оптимальное сочетание молодости и опыта. А у нас, получается, был один опыт?

– Это верно. С другой стороны, дело же не только в именах. Вспоминается фраза Жванецкого из миниатюры про наивного человека: «Давайте напишем: пусть этого продавца заменят другим – будет лучше». Попробовали, причем при всеобщем энтузиазме, пригласить на чемпионат Европы-2005 Сашу Мотылева и Артема Тимофеева. Они очень сильные шахматисты, однако оба приехали уставшие после серьезных турниров и ничего хорошего не показали. Брать в команду надо, конечно, наиболее сильных, но не по рейтингу или именам, а тех, кто сильнее и мотивированнее в данный момент. А чтобы оказаться в хорошей форме, надо иметь разумный график соревнований и нормальную подготовку, проводить полноценные тренировочные сборы. Причем такая работа нужна не только для успешного выступления на Олимпиаде, а просто чтобы молодые таланты росли. Может быть, ведущих гроссмейстеров, с учетом их загруженности в соревнованиях и непонимания ими важности полноценного тренировочного процесса, на такую работу не уговоришь, ну, и не надо. А для резерва команды иметь систему регулярных сборов и тренерской помощи было бы здорово – очень скоро некоторые из них по праву вошли бы в основной состав. Но подобная система у нас напрочь отсутствует. Это одна из стратегических проблем, которая не позволяет нам стабильно показывать высокие результаты.

– Похожая система работы налажена в Армении и в Китае, странах, которые стали золотыми и серебряными призерами. Игроки сборной Армении получают ежемесячные стипендии, но федерация страны может потребовать от шахматиста согласовать с ней график выступлений и сборов. Крамник еще полгода назад предлагал РШФ ввести контрактную систему для членов сборной.

– Это разумно. Но насколько реально? Какой контракт можно предложить ведущим шахматистам? Думаю, деньги, которые бы их заинтересовали, федерация просто не в силах найти. А деньги сравнительно небольшие, которые перекрываются стартовыми с одного супертурнира, они, наверное, не прочь получить, но ради них не захотят менять свои планы.

– А может быть, это не такие уж огромные суммы? Я специально утрирую, но в принципе у нас сборная собирается, как бригада шабашников: есть объем работы (чемпионат мира, Европы, Олимпиада), есть аванс (стартовые), сделали работу качественно – получили призовые под расчет. Если стартовые и призовые разделить на 12 месяцев, сумма получится не такая уж страшная.

– Все-таки, стимулировать успех на важнейших соревнованиях надо. Большие стартовые я бы не платил, однако нормальные премии, безусловно, нужны. А тогда высвобождается не так уж много денег. Кроме того, подобная система нужна не только для элитных шахматистов, но и для резерва, причем для вторых это, наверно, важнее. Если Грищук заявляет, что первый приз в чемпионате России – 25 тыс. долларов – недостаточен для того, чтобы он участвовал, то, извините, какой суммой контракта вы его сумеете заинтересовать?! Надо еще чем-то привлекать ведущих шахматистов, но это довольно трудно.

– Почему трудно? РШФ собирается в конце года провести в Москве супертурнир. Если организовывать его на регулярной основе…

– Да, правильно! Если человек игнорирует выступления за команду, не принимает участия в сборах, не соблюдает дисциплину, то он в такие турниры просто не должен приглашаться. Я, кстати, никогда не понимал, почему надо собирать только верхушку по рейтингу, гораздо интереснее соревнования смешанного состава, в которых молодые и честолюбивые гроссмейстеры получают возможность посоперничать с элитой. Совершенно нормально, если федерация включит в турнир именно тех, кто наиболее серьезно относится к выступлениям за команду. Прекрасно было бы организовать и параллельный турнир более низкой категории: любое сильное соревнование для молодых шахматистов можно только приветствовать.

Да, это могло бы стать одним из рычагов. Для резерва же, особенно для молодых шахматистов, которые пока не зарабатывают много денег, контракты были бы, наверно, привлекательны. Плюс регулярные сборы и квалифицированная тренерская помощь – это очень серьезный стимул.

– Не раз приходилось слышать, что у нас есть 6-7 ведущих шахматистов, а достойной замены им нет и не предвидится.

– В этом утверждении есть только доля правды. Думаю, разница между лидерами сборной команды России и шахматистами следующего эшелона, такими как Звягинцев, Малахов, Яковенко, Мотылев, возможно, уже Тимофеев, Инаркиев, Алексеев... – не слишком значительна. Будучи в хорошей форме, резервист, вполне вероятно, сыграет лучше, чем чуть более классный игрок основного состава, у которого нет сильной мотивации и мощной подготовки к данному соревнованию. Так что выбирать у нас есть из кого, но резерв надо готовить.

Было объявлено, что в предолимпийском сборе будут участвовать все члены сборной, кроме Свидлера, который играл в Софии. Вдруг выясняется, что на сбор приехали всего двое. Не знаю, почему не присутствовал Грищук, Морозевич вообще был на другом конце света. Существуют физиологические законы, связанные с влиянием на организм смены часовых поясов и смены полушария, поэтому нет ничего удивительного в том, что в Турине Саша оказался в неважном состоянии.

Конечно, присутствие на сборе – фактор необходимый, но недостаточный. Это ведь не только отдых, но и работа, обретение хорошей формы, хорошего настроения. Проведение сбора – это почти забытое сейчас искусство. Люди могут собраться, чтобы посмотреть что-нибудь в дебюте, поиграть блиц, немного порезвиться на футбольном поле (хорошо, если при этом ничего себе не сломают – в последние годы такое, увы, случалось достаточно часто). Но это же чистое любительство!

Еще одна функция сборов – это сплочение команды. Сейчас многие, кто злорадно, кто с горечью произносили одну и ту же фразу: у нас были хорошие игроки, но не было команды. А где «делается» команда, как не на сборе? Там, где люди много общаются, сообща анализируют, тренируются. При хорошей профессиональной организации тренировочных сборов не только повышается спортивная форма игроков, но и сплачивается команда.

Перед этой Олимпиадой меня пригласили поработать три сборные: Шотландии, Норвегии и Бразилии. Было и четвертое приглашение, от Румынии, но туда я уже просто не успевал. Мне приятно видеть, что все три команды прибавили по сравнению с предыдущей Олимпиадой. Конечно, статистика может подводить, но вряд ли это случайность. Больше всего прибавила Бразилия, организовавшая полноценный двухнедельный сбор, на котором присутствовали и интенсивно работали все 6 членов команды. С одним из бразильцев – Рафаэлем Лейтао, который, кстати, блестяще сыграл в Турине, я был знаком и раньше – он приезжал заниматься ко мне Москву. Лейтао рассказал, что в команде были довольно сложные отношения. Гроссмейстеры Лима и Милош, например, не разговаривали друг с другом. Но когда на сборе две недели в одной комнате люди вместе что-то решают, обсуждают, то они невольно начинают контактировать, общаться. В итоге их конфликт был в значительной степени сглажен. При совместной работе и отдыхе это порой получается само собой. Так команда и создается!

– Но у нас-то в сборной не было антагонистов! В Бледе-2002, например, в этом плане ситуация была гораздо хуже, а Россия, тем не менее, уверенно заняла первое место.

– Члены команды могут быть приятелями, и, тем не менее, думать в первую очередь о своих интересах: рейтингах, соотношении цветов, о чем-то еще. Когда есть команда, люди уже способны забывать подобные вещи.

– У нас никто не отказывался играть черными. Грищук, например, сыграл 7 партий черными и только 4 белыми.

– Как я уже сказал, не будучи близко к команде, трудно обсуждать конкретику. Очень хорошо, если на этой почве не было конфликтов. Но есть еще масса неуловимых связей, которые возникают, когда люди готовятся сообща. Совместные сборы – один из краеугольных камней подготовки шахматистов в советское время. Их сейчас очень успешно практикуют китайцы, причем лучшие шахматисты старшего возраста работают тренерами. Все это помогает им быть успешными.

Конечно, организация такой работы требует финансовых вложений: аренда базы, оплата труда тренеров и т.д. Однако в любом виде спорта это совершенно обыденная вещь, только в шахматах об этом почему-то забыли.

Да, я не договорил о резерве сборной. Конечно, постфактум легко с умным видом заявлять: «вместо этого игрока надо было взять того». Тут дело в другом: в возможности и желательности замены усталых или неподготовленных лидеров резервистами. Тот же Вадим Звягинцев последние месяцы неплохо поработал, играл удачно, и был бы, думаю, успешнее половины участников команды.

– Вадиму 30 лет. А давайте посмотрим, кто «выстрелил» на Олимпиаде? Сборную Чехии тянули Навара (21 год) и Лазничка (17), Армению – Аронян (22) и Саргиссян (23), французы привлекли 15-летнего Вашье-Лаграва, в украинской и норвежской командах прекрасно выступили его ровесники Карякин и Карлсен… А у нас самому молодому из тех, кого вы назвали в числе резервистов – 21 год.

– Согласен, по-настоящему ярких звезд у нас за последнее время не вырастало. Есть хорошие шахматисты, которые, несомненно, войдут в сборную, но это не будут звезды уровня Карякина или Карлсена. Дело в том, что годы правления предыдущего руководства РШФ – это безвременье. Тогдашняя детско-юношеская комиссия превратила детские чемпионаты страны в коммерческие турниры для всех желающих, учебно-тренировочные сборы, если уж их организовывали, проводились бог знает кем, ведущими тренерами считались кандидаты в мастера. Этот участок работы был загублен напрочь. И за все годы не выросло ни одной по-настоящему яркой звезды. Сейчас мы это расхлебываем, и будем расхлебывать еще довольно долго.

Таланты есть всегда и везде, а вот условия для их превращения в больших шахматистов надо создавать. Школа под руководством Бареева – один из полезных шагов, но совершенно недостаточный. У меня большой опыт в этой области, я и в школе Ботвинника несколько лет работал, и своя школа была чрезвычайно успешная. Знаю очень хорошо, что самая лучшая школа не в состоянии подготовить звезду, она может только помочь ее становлению: вытащить человека из глубинки, дать ему направление работы. И в школе Ботвинника, и в нашей с Артуром Юсуповым по-настоящему больших успехов достигали лишь те ученики, у которых имелись сильные постоянные тренеры.

– Возьмем для примера Голландию (их сборная, кстати, обыграла нас в Турине). У них есть три неплохих молодых шахматиста: Стеллваген, Сметс и Л’Ами. По-моему, они не сверхталантливы, однако регулярно играют в Вейк-ан-Зее «Б», в сильных опенах, потихоньку их подтягивают к уровню сборной. Л’Ами взяли в Турин; он там не блистал, но продолжал набираться опыта…

– Могу добавить: они не только играют в сильных турнирах. Со всеми этими ребятами я работал, и не раз. Меня приглашали и в Голландию, и на тренировочную сессию в Германии, на которой устроили молодежный матч между Германией и Голландией, а параллельно мы с Юсуповым занимались с участниками матча. Аналогичный матч-турнир голландцы провели с немцами и израильтянами у себя дома, и опять же мы с Юсуповым вели занятия. Они ищут различные формы для развития своих молодых талантов. Свежий пример: в дни Олимпиады в Москву приезжал голландский мальчик со своим тренером для тренировки со мной. Мальчик получил стипендию как раз на проведение подобных мероприятий.

– Евгений Бареев говорил мне, что задача их школы – искать таланты среди 10-12 летних шахматистов и помогать им. А ребята от 15 до 20 – это уже не их контингент. Получается, у нас подростки предоставлены сами себе. Наши Ян Непомнящий и Ильдар Хайруллин в детских первенствах успешно соперничали с теми же Карякиным и Карлсеном. Всего год назад в Киришах Хайруллин упорно боролся с Карякиным за победу в турнире, но уступил в личной встрече и остался на 2-м месте. Значит, это вовсе не потерянное поколение, но никакой помощи от федерации у них нет!

– То, что делает Бареев – лишь одно из возможных направлений работы, и слава богу, что он этим серьезно занялся. У меня, правда, есть некоторые сомнения относительно его перспектив. Дело в том, что одним из важнейших условий успешности такой работы является налаживание хорошего контакта с личными тренерами ребят. Я сам с этой проблемой не раз сталкивался. Тренеры боятся конкуренции, опасаются, что сравнение уровней работы окажется не в их пользу, и дети начнут искать другого наставника. А один из принципов Бареева – закрытие родителям и тренерам ребят доступа на сессии школы. На мой взгляд, это ошибка, многие просто не будут отпускать к нему на школу своих талантливых детей.

Работать, конечно, надо с ребятами любого возраста, не только с самыми юными, которых опекает Бареев. И тут стоит вспомнить про систему тренировочных сборов. Представьте себе где-нибудь под Москвой базу с хорошими условиями для работы, занятий спортом и отдыха, где более или менее регулярно собираются в различных сочетаниях и юниоры вроде Хайруллина, Непомнящего, Томашевского, и более опытные шахматисты – Мотылев, Звягинцев… Конечно, дорога туда не будет закрыта и для ведущих гроссмейстеров: Морозевича, Свидлера, Грищука, если они захотят приехать. На сборах им можно будет поработать с тренерами и над дебютными проблемами, и над более общими, связанными с совершенствованием мастерства и избавлением от присущих тому или иному шахматисту недостатков. Очень важно также подключение специалиста по физической и психологической подготовке. Очевидно, что проблема физподготовки актуальна, например, для Пети Свидлера: он шахматист высочайшего класса, но почти всегда «подсаживается» во второй половине соревнования. Такие вещи случайными не бывают.

– РШФ скажет, что у нее на это нет денег.

– Я не эксперт в административных и финансовых вопросах, но замечу, что на такое находятся деньги во всех видах спорта, так что тут дело, скорее, в системе приоритетов. Ну, а если невозможно решить ключевую проблему, то есть ли смысл всерьез обсуждать неудачи наших команд и отдельных спортсменов? Давайте будем просто радоваться их редким успехам.

– А может, дешевле и проще выдавать 15-20-летним резервистам гранты на турниры и занятия с тренерами, по примеру голландцев?

– Может быть. По сути, это то же самое, только другой способ финансирования, на мой взгляд, несколько менее эффективный. Я-то предлагал РШФ выделить ставки для небольшого количества тренеров, которые готовы оказывать помощь тем, кому она в тот или иной момент понадобится, и в первую очередь – самым перспективным молодым шахматистам. Могли бы проводиться сборы как для 1-3 человек, так и для сравнительно больших групп. Система регулярной тренировочной работы – азбука любого вида спорта, а у нас она практически отсутствует.

Два года назад на сборе в Подмосковье, который организовал тренер молодежной сборной Сергей Яновский на частные спонсорские деньги, я познакомился с Женей Томашевским. Одаренный юноша, он уже в детском возрасте показывал очень высокие результаты. Думаю, у Жени были все шансы развиться в звезду первой величины, но надо было уже тогда начать его опекать. Этого не произошло, и сейчас он просто один из талантливых гроссмейстеров, будет играть еще сильнее, но Карякиным или Карлсеном, скорее всего, не станет. А мог бы!

Артем Тимофеев в интервью сказал, что у него нет тренера. На некоторых соревнованиях с ним был Андрей Харлов, но как секундант, а это нерегулярная работа. Причем, как я понимаю, Тимофееву в Казани помогают с поездками на соревнования, для него организовали матч с Корчным. Т.е. поддержка есть, а вот квалифицированная тренерская помощь отсутствует.

Если говорить о своем возможном участии, то я еще пару лет назад выразил готовность стать тренером-консультантом сборных команд страны. Если бы такая ставка для меня была выделена, это позволило бы помогать, если понадобится, и мужской, и женской командам, а главное, лучшим юниорам, с кем-то из талантливых юношей позаниматься индивидуально. Получается же, что меня приглашают работать многие зарубежные федерации и клубы, а РШФ – никогда. Хотя у меня прекрасные отношения и с исполнительным директором федерации, и со старшим тренером сборной, но все равно в этом плане ничего не меняется!

– Вернемся к нашей первой сборной. У нас появился только один принцип формирования: чемпион страны должен быть в команде. Остальные игроки набираются достаточно произвольно: их предлагает тренер, обсуждает тренерский совет, утверждает Исполком РШФ. Сборная США, например, формируется только на основе среднего рейтинга шахматистов за определенный период: все четко и понятно. Какой метод формирования лучше?

– На подобные вопросы нет однозначно правильного ответа. Если команду формирует знающий и опытный лидер, принимающий взвешенные, глубоко продуманные решения, то единоначалие оправдано. В противном случае полезно иметь механизм, который бы ограничивал произвол и некомпетентность. Аристотель считал, что лучшая система управления – это диктатура мудрого и порядочного человека, худшая – диктатура с плохим лидером, а демократия находится где-то посередине этой шкалы. Когда решения принимаются вроде бы демократическим путем на Исполкоме РШФ, значительная часть голосующих некомпетентны в некоторых вопросах, которые они обсуждают (хоть сами они этого не понимают и, конечно, никогда не признают). Тем, кого удивляют или шокируют мои слова, рекомендую познакомиться с популярным в прошлом ироническим исследованием принципов функционирования бюрократического аппарата «Законы Паркинсона» и прочитать там раздел «Высокая финансовая политика» – описание обсуждения советом директоров вопроса о строительстве реактора.

В чем члены Исполкома могут действительно принести большую пользу, это если бы они, опираясь на свои связи и положение в обществе, способствовали популяризации шахмат, существенному притоку в них средств и совершенствованию нашей шахматной жизни, организации новых интересных соревнований и системы учебно-тренировочной работы для молодых шахматистов и для сборных команд. А вот вмешиваться в вопросы формирования составов, замены тренеров, определения, кто из шахматистов перспективен, кто – нет, им бы без крайней нужды не следовало.

У формальной системы американцев есть свои недостатки. Например, не поехал на прошлую Олимпиаду Накамура, который явно усилил бы команду. С другой стороны, невозможен произвол. Поэтому нельзя сказать, какая система правильная, какая неправильная.

– Сергея Долматова диктатором ну никак не назовешь.

– Да.

– Я понимаю, вопрос деликатный, ведь Сергей ваш ученик и просто близкий человек. Насколько мне известно, еще полгода назад некоторые участники нашей сборной просили руководство РШФ поменять главного тренера: не потому, что имеют что-то против него лично, а потому, что он нефартовый. Справедливо ли такое утверждение?

– Для меня сказанное вами – сюрприз, я об этом ничего не знал. Доля истины тут, безусловно, есть, хотя бы потому, что из четырех соревнований – двух Олимпиад, первенства мира и Европы, на которых Долматов руководил командой, Россия выиграла лишь однажды, да и то с огромным трудом. Однако просто ставить вопрос о замене, не имея в виду конкретной сильной кандидатуры, нельзя – тут можно серьезно прогадать. У Сергея есть очевидные достоинства: он абсолютно порядочный человек, шахматист очень высокого класса, с большим тренерским и чисто шахматным опытом.

Впрочем, в свое время блестяще работал с командой Борис Постовский, который не был сильным шахматистом…

– Вот наши «сборники» так и говорят, что им нужен скорее «дядька Савельич», который исполнен оптимизма, способен команду объединить…

– Не так просто угадать, кто сможет стать таким «дядькой». Уж во всяком случае, такого человека надо сначала попробовать в деле. К тому же заменять Долматова на пусть даже относительно успешного тренера, но человека непорядочного, по моему убеждению, неправильно. Поэтому говорить о замене надо предметно. Если есть подходящая кандидатура, то только тогда этот вопрос стоит обсуждать.

Последнее слово при определении состава команды сейчас не за Долматовым, а за Исполкомом федерации. Сергей знает, что предлагать кандидатуры, которые заведомо не будут утверждены Исполкомом, смысла не имеет, то есть его возможности ограничены. А главное, отнюдь не Долматов отвечает за систему (точнее – ее отсутствие) подготовки команды и ее резерва, без которой стабильные успехи маловероятны – так что тут изменит новый тренер?

Во время Олимпиады у меня как раз побывал в гостях Постовский. Мы с ним обсуждали то, что происходит в Турине. Он вспомнил эпизод, как однажды взял в команду Халифмана, хотя тогда его кандидатура у многих вызывала большие сомнения. Постовский объяснил Александру свои требования, в частности, обязательность присутствия на сборах. Халифману во время сбора надо было на выходные сыграть за команду в Бундеслиге – так он отпрашивался у Постовского и уехал на два дня с его разрешения. Это нормально, когда вопросы календаря согласовываются с главным тренером. Сейчас этого нет абсолютно. У Постовского имелись определенные рычаги давления на членов сборной, да и для них тогда премиальные имели большее значение. Кстати, в те времена платили только за победу, никаких стартовых не существовало. Эти деньги были хорошим стимулом. А как сейчас можно управлять, по крайней мере, первыми четырьмя досками? Как можно от них что-то потребовать?

– Думаю, с ними можно нормально договариваться, к тому же они достаточно заинтересованы в тех же стартовых и премиальных.

– Конечно, при прочих равных они заинтересованы. Но готовы ли они поступать так же, как сейчас поступил Аронян, отказавшийся от участия в супертурнире в Софии, чтобы отдохнуть и лучше сыграть за команду? Год назад Грищук предпочел сыграть в Майнце, а не на командном чемпионате Европы в Гетеборге. Морозевич сейчас вместо сборов решил съездить в Австралию. Разумеется, проигрывать никто не хотел, каждый стремился выступить как можно лучше, но при этом отказываться от своих планов они не желали. Никто не пытается перед командным турниром привести себя в оптимальное состояние. И тут уже дело не в Долматове.

– Действительно, раньше у нашей команды были только призовые: за 1-е место большие, за 2-е и 3-е значительно меньше. Лет 5-6 назад эти деньги стали делиться на две части – стартовые и собственно призовые. И тенденция такая, что сборники просят все увеличивать стартовые, соглашаясь на пропорциональное уменьшение призовых. Это признак неуверенности в своих силах?

– Это голой воды практицизм. Такая же картина на крупных турнирах типа Линареса.

– В последнем Линаресе стартовых вообще не было.

– В последнем – да. Но до того, во времена Карпова и Каспарова там были огромные стартовые и крошечные для такого супертурнира призы. Эту систему продвигали ведущие гроссмейстеры, потому что именно они получали огромные суммы за участие в турнирах, а другие участники не решались против нее протестовать. К сожалению, порочная практика укоренилась, она типична не только для нашей команды.

– Приведу другой пример. На командном чемпионате России-2006 в Премьер-лиге выступало 12 команд. Первые доски 8-и из них (а фактически 9-ти, поскольку Карпов сыграл всего 3 партии) оказались отданы легионерам, даже Морозевич уступил 1-ю доску Ароняну. Между тем, шахматисты из страны-организатора командного турнира всегда пользовались определенными привилегиями и могли занимать 1-ю доску, даже если легионеры значительно превосходили их по рейтингу. Почему наши стали прятаться за чужие спины?

– Мне трудно судить, формирование каждой из команд – дело руководителей клуба. С другой стороны, с чего вы взяли, что наши шахматисты сильнее иностранных? Какие крупные турниры россияне выигрывали за последнее время? Рейтинги у многих действительно высокие, по совокупности результатов. Но разве кто-нибудь из них побеждал, например, в личных чемпионатах Европы? Последний «Аэрофлот» выиграл Джобава, перед ним Сутовский, турнир в Пойковском – Широв, американский опен с крупнейшим призовым фондом – Изория, и так далее. Вот недавно Саша Мотылев, молодец, выиграл Вейк-ан-Зее «В», сыграет на следующий год в главном турнире. И все же маловато побед даже у нашей суперэлиты. Они могут занимать места за Анандом и Топаловым, с рейтингом будет все в порядке, но как выигрывать турниры, они уже немножко забыли. Поэтому когда в Дагомыс приезжает, например, Аронян или Пономарев, то они вправе требовать первую доску, потому что у них результаты выше.

– Я имел в виду, что наши могли бы воспользоваться правом своей страны.

– Наверно, но это вопрос каждого руководителя клуба. Но дело не только в том, чтобы посадить на 1-ю доску кого-то из наших. И Свидлер, и Грищук, и Морозевич, и некоторые другие не обделены практикой игры с сильными шахматистами.

– Все-таки первая доска вырабатывает лидерские качества. Я уважаю Женю Алексеева, который в своей команде сел впереди Арещенко и Ефименко.

– Возможно, это не он сел, а его посадили.

– Вы обозначили широкий круг мер по выводу российских шахмат из кризиса, многие достаточно долговременные. Какие самые неотложные?

– Процитирую мудрую фразу Джорджа Сантаяна: «Трудное – это то, что может быть сделано немедленно; невозможное – то, что потребует немного больше времени».

– Так какое трудное решение надо принять сразу?

– От решений, которые можно принять сразу, толку будет мало. Нужны решения, которые нам сейчас кажутся невозможными. Надо делать невозможные вещи, и тогда через некоторое время станет возможен реальный прогресс.

– А почему вещи невозможные? Перед Олимпиадой у многих была уверенность, что наши выиграют: сильнейший состав, хорошие условия для работы…

– Невозможное – наладить работу с молодыми (да и не очень молодыми) талантами, организовать систему сборов, найти финансирование для тренеров – все то, что мне кажется узловыми моментами возрождения наших успехов. Впрочем, наши проблемы видны уже давно, я говорил о них и раньше, но толку никакого. Быть Кассандрой мне понемногу надоедает…

Кстати, если говорить о профессиональной работе... В советское время в Москве был спортинтернат, в нем шахматное отделение. Я привык называть вещи своими именами, так вот, там был слабый состав шахматных тренеров. Тем не менее, интернат подготовил целую группу отличных шахматистов. Потому, что там велась регулярная работа: каждый день дети занимались шахматами, играли, учились, обменивались идеями с тренерами и между собой. В том же эффект Краматорска, давшего плеяду молодых украинских гроссмейстеров: Пономарева, Карякина, Лагно... Нам необходимо организовать профессиональную систематическую работу, но пока не чувствуется стремления к подобному подходу ни у ведущих шахматистов, ни у Федерации – потому-то я и называю это «невозможным».

– Так что, пока о победах на Олимпиадах надо забыть?

– Да нет, выиграть можно любой из турниров. Но больше шансов, что он не будет выигран. Вдруг два-три игрока окажутся в хорошей форме и нарубят много очков, ведь класс-то есть. При удачном стечении обстоятельств и удачных тактических решениях победить можно. Ну, выиграли бы сейчас россияне Олимпиаду – разве это отразило бы положение вещей в области, о которой мы говорим?

– Сейчас наши чуть не с половины дистанции уже не боролись всерьез за первое место, все сильнее отставали от Армении. В лучшем случае были бы вторыми.

– Проблемы все равно остаются, независимо от того, выиграла бы наша команда, заняла 2-е место или сыграла, как сейчас. Отдельный успех или неудача не меняют положения дел. Тренеру и Исполнительной дирекции каждый раз приходится решать тактические проблемы: что надо сделать, чтобы повысить шансы на успех в ближайшем соревновании – это, конечно, неизбежно и необходимо. Но в сегодняшних условиях успех все равно будет выигрышем в лотерее. А можно заняться стратегической подготовкой, которая потребует определенного времени, средств и серьезных усилий. Но если она будет проделана, мы сможем вернуть себе лидирующие позиции.

 

Вел беседу Владимир Барский