13.07.2013 Н.Фузик. ПОДАРОК КО ДНЮ РОЖДЕНИЯ

Николай Фузик. Подарок ко дню рождения

Прочитал воспоминания Елены Быстряковой об Александре Васильевиче Черепкове – и захотелось поделиться собственными впечатлениями о встрече с этим замечательным человеком и незаурядным шахматистом. Возможно, в авторе этих строк заговорили и графоманские чувства, поскольку его впечатления куда более скудные. Тем не менее, тешу себя надеждой, что и они могут представлять какой-то интерес для тех, кто гораздо ближе знал Александра Васильевича и сохранил о нем самые теплые воспоминания. Помните слова Д.Бронштейна в предисловии к последнему прижизненному изданию его книги «Международный турнир гроссмейстеров»: «По мере того как уходит вдаль событие, все меньше остается его участников и современников – дороже становятся детали»?

Любопытно, что наши с Еленой турнирные встречи с Александром Васильевичем произошли почти в одно и то же время. Так получилось, что шахматами я увлекся довольно поздно, а по окончании школы почти сразу перебрался из Ленинграда в Киев, поэтому во взрослых (да и, пожалуй, детско-юношеских тоже) шахматах города на Неве практически не вращался (или, как сейчас говорят, «не тусовался»). Однако, запланировав провести часть очередного отпуска в самом начале осени 1991 года в Ленинграде, я заодно решил откликнуться на заманчивое объявление в одном из шахматных журналов и приурочить свой приезд к международному шахматному фестивалю под названием, если не ошибаюсь, «Ленинградская осень», начинавшемуся 3 сентября.

В те не очень-то и далекие годы про интернет еще не слыхивали, и общение с организаторами проходило посредством старой доброй бумажной почты и не менее старого и доброго междугородного телефона. Вскоре после отправления своей письменной заявки я получил ответное письмо, в котором, среди прочего, был небольшой буклет с программой фестиваля. В ней было обещано проведение четырех турниров: круговика с нормой международного мастера и трех швейцарок – женской, ветеранской и для всех остальных...

Но тут в размеренный ход событий неожиданно вмешалась политика. Как наверняка помнят читатели со стажем, три дня с 19 по 21 августа 1991 года не только «проплющили и проколбасили» одну шестую часть суши от Ужгорода до Владивостока, но аукнулись также и далеко за пределами нашей государственной границы. Один мой коллега по работе, оказавшийся тогда на стажировке в США и мечтавший остаться там насовсем, очень потом жалел, что поленился тут же побежать в ближайшую иммиграционную службу и попросить вид на жительство, который американские власти в те дни предложили всем советским гражданам, оказавшимся на территории страны. «Кто ж знал, что все так быстро закончится?» – сокрушался он по возвращении в Киев.

На несколько дней повис в воздухе и ленинградский фестиваль. Но вскоре ситуация понемногу «устаканилась», хотя потерь избежать не удалось. Примерно 25 августа я снова позвонил в Ленинград, и услышал, что фестиваль не отменяется, хотя многие зарубежные участники и побоялись ехать. «Но вы приезжайте, все будет нормально!» – ободрил меня незнакомый собеседник.

Приехал утром 3 сентября, днем сходил и зарегистрировался, а ближе к вечеру пришел снова – на этот раз на собрание участников. Уж и не помню, как оно называлось – то ли это уже было открытие турнира, то ли нечто вроде организационного совещания. Думаю, что имел место второй вариант – ввиду большого недоезда первоначально заявившихся участников необходимо было подвести итоги регистрации и решить, в каком формате проводить фестиваль. На собрании выяснилось, что из четырех запланированных турниров народу набралось только на два – общую и женскую «швейцарки». По результатам тут же проведенного голосования прекрасные дамы предпочли не отрываться от общего коллектива и сыграть вместе со всеми (но женские призы при этом, конечно же, оставить!).

Несколько разочаровало поголовное отсутствие первоначально предполагаемых зарубежных гостей. Единственным смельчаком, не убоявшимся августовского путча, оказался международный мастер из Польши Лешек Островский. Зато география доживавшего последние месяцы Советского Союза была представлена в полной мере. Впечатлил мощный (по численности) десант из Якутии, приехали гости из прибалтийских и закавказских республик. Было и несколько участников из Украины, хотя ее столицу представлял лишь автор этих строк. Но конечно, вне конкуренции по численности были хозяева поля во главе с еще одним международным мастером Александром Черепковым. Надо полагать, проводись фестиваль в изначально запланированном формате – играть бы Александру Васильевичу в уютном круговике с нормой международного мастера и с его высоты наблюдать за участниками прочих массовых турниров. Но увы – на нем и Островском перечень носителей международных титулов и заканчивался. Правда, еще с десяток участников имели звание мастера спорта СССР, но это было уже «не то». Всего же в общем турнире, проходившем в одном из ближайших к Невскому проспекту особняков на Мойке, приняло участие более сотни человек.

Первый тур был назначен на следующий день – 4 сентября, аккурат в день рождения автора этих строк. И по дороге на игру меня в основном занимал вопрос философского свойства: что больше сочтет нужным подарить мне сегодня судьба – «день отдыха» (то есть удобоваримого противника, чтобы по возможности быстро с ним покончить и отправиться отмечать дату) или же?.. Оказалось – «или же»!

Результаты жеребьевки можно было увидеть еще на улице прямо при входе. Достаточно оказалось мимолетного взгляда, чтобы прочитать в первой же строке довольно длинного списка пар первого тура: «1. Фузик – Черепков». Вот так подарочек! А ведь так хотелось хотя бы немного разогреться на ком-нибудь полегче после годичной игровой паузы! А тут – пожалуйте играть первую в жизни турнирную партию с мастером, да еще каким! Однако делать нечего....

Первому туру предшествовала небольшая пауза, во время которой я излил душу какому-то незнакомому участнику. «Да что ты волнуешься? – успокоил он меня. – С ним вполне можно играть. Главное – играй с ним по пунктам!». Инструкция, конечно, не слишком исчерпывающая. И главное – где же их искать, эти самые «пункты»? К тому же лично я предпочел бы ввязаться в рукопашную, а там «пусть неудачник плачет». Только как это сделать? Ведь никакого представления о дебютных привязанностях своего предстоящего противника я не имел. Да, подозреваю, и в целом дебютные познания пусть далеко и не последнего тогдашнего киевского перворазрядника вряд ли были соизмеримы с огромным опытом Александра Васильевича. Поэтому решено было не мудрить и играть как обычно, только немного тщательнее проверять свои расчеты.

Участники сели за столы, и тут я впервые увидел своего именитого противника. Если охарактеризовать одним или двумя ключевыми словами свои первые (да и последующие) впечатления, то первым делом на ум приходят «доброжелательность», «дружелюбие». Вот он подошел к нашему столу, открыто и чуть-чуть с любопытством посмотрел мне в глаза, почти с ласковой улыбкой протянул руку и даже слегка поклонился. А ведь очень приятный человек, пронеслась невольная мысль, может и играть с ним будет столь же приятно?

Фузик – Черепков (Ленинград, 4.09.1991)

1.d4 Nf6 2.c4 e6 3.Nf3 b6 4.g3 Ba6 5.b3 d5 6.Bg2 dxc4 7.Ne5 Bb4+ 8.Kf1 Nfd7 9.Nxc4 c6 10.a3 Be7 11.Bb2 0–0 12.Kg1 b5 13.Ncd2 Bb7 14.Nc3 Qb6 15.e3 a5 16.h3 Na6 17.Kh2 Nc7 18.Qe2 c5 19.Bxb7 Qxb7 20.Qf3 Qxf3 21.Nxf3 a4 22.dxc5 Nxc5 23.bxa4 bxa4 24.Rhd1 Rfb8 25.Rab1 Bf6 26.Nd4 Rb6 27.Ba1 Rab8 28.Rxb6 Rxb6 29.Rb1 Rxb1 30.Nxb1 Nd5 31.Nd2 Kf8 32.Kg2 Ke8 33.Kf3 Kd7 34.Nc4 Nb3 35.Nxb3 axb3 36.Bxf6 gxf6

37.Nb2? (37.Ke4; 37.Ke2; 37.e4) 37...Nc3 38.e4 Kc6 39.Ke3 Kb5 40.Kd3 Nb1 41.a4+ Kb4 42.a5 Kxa5 43.Kc4 Nd2+ 44.Kd3 Nf3 45.Kc3 Ng5 46.Kxb3 Kb5 47.Nd3 Nxe4 48.h4 Nc5+ 49.Kc3 Nxd3 50.Kxd3 f5 51.Ke3 e5 52.g4 fxg4 53.Ke4 f6 54.h5 Kc5 55.Kf5 Kd5 56.Kxf6 e4 57.h6 e3 58.fxe3 g3 59.Kg7 g2 60.Kxh7 g1Q 61.Kh8 Qg6 62.h7 Qf7 63.e4+ Kd4 0–1

Признаться, очень не люблю свою игру в этой партии – невзирая на отсутствие со стороны белых явных ляпов и довольно большое количество сделанных ходов, в партии очень хорошо видно кто играл ведущую роль, а кто шел на поводу. Да и сама партия, мягко говоря, скучновата. Привожу ее только потому, что, может, кто-то из достаточно близко знавших Александра Васильевича, увидит что-то знакомое в его отдельных ходах или общем рисунке игры (вспомним снова бронштейновское «...дороже становятся детали»). Когда я остановил часы, противник не без сочувствия сразу заметил: «А ведь почти всю партию вы ходили вокруг ничьей!». Видимо, фатальным шагом к пропасти явилось рефлекторное желание заблокировать «проходимца» черных за 37-м ходу (а надо было королю со всех ног бежать в центр событий через e4 или e2). Изящно отрезая спешащего на ферзевый фланг белого короля (37...Nc3!; 40...Nb1!), черные вскоре выиграли пешку, а со временем и партию.

      В самом же начале партии, когда на доске проступили контуры новоиндийской защиты, на миг сверкнул луч надежды, что черные пойдут на мой любимый (за белых!) вариант с жертвой пешки 4.g3 Bb7 5.Bg2 Be7 6.0–0 0–0 7.d5!?, характер игры в котором меня полностью устраивал... Но этот лучик тут же и погас после четвертого хода черных.

Еще черные удивили своего менее искушенного противника, предложив жертву качества на восьмом ходу. Уже в те годы для черных это была теория, а для белых (точнее, их предводителя в данной партии) – полное откровение. В надежде сойтись в столь желанной рукопашной, долго пытался я оценить последствия взятия ладьи – как сразу, так и после предварительного 9.Nxf7, но не рискнул (и, наверное, правильно)... А в целом, по-моему, эта партия – неплохой учебный пример, как обыгрывать уступающего в классе противника. «С молодежью – в эндшпиль!»

После этой партии Александр Васильевич выиграл еще две, а с четвертого тура, войдя в «плотные слои швейцарской атмосферы», сбавил обороты, сделав в оставшихся восьми партиях восемь ничьих. Было ли это простым совпадением, или ветеран решил сыграть попрактичнее, дабы не упустить синицу из рук? Скорее всего, второе – ведь одиннадцать туров подряд без выходных даже для более молодых участников не были легкой прогулкой. В конечном счете, своей цели Черепков добился, взяв первый ветеранский приз.

В последующие дни мы не раз сталкивались в коридоре с Александром Васильевичем, и я с искренним удовольствием обменивался с ним приветствиями, стоило встретиться с его неизменным доброжелательно-теплым взглядом и не менее открытой, располагающей улыбкой. Где-то после четвертого или пятого приветствия я понял, что просто обязан хоть что-то сказать, чтобы не выглядеть полным невежей. Но с чего начать? И вдруг осенило: надо предложить передать привет в Киев его ровеснику Анатолию Баннику! С этим я и подошел в очередной раз к Александру Васильевичу после приветственного ритуала...

Память почти не сохранила подробностей наших нескольких разговоров. Скорее всего, просто потому, что они носили достаточно общий характер – он немного меня расспросил о киевских шахматистах, поинтересовался и моей скромной особой. К тому же, хоть с Анатолием Александровичем Банником я был сравнительно неплохо знаком, но не настолько близко, чтобы сообщить о нем его ленинградскому коллеге какие-нибудь животрепещущие подробности.

Александр Васильевич был неизменно ровен, улыбчив и исключительно доброжелателен. Конечно, интеллигентный человек так и должен держаться с малознакомым собеседником, но после воспоминаний Елены Быстряковой (как последней заметки, так и более ранних) я готов даже поставить ему в упрек лишение меня удовольствия в полной мере ощутить колорит этой многогранной и на редкость незаурядной личности...

И с высоты сегодняшнего дня та наша партия, послужившая прологом к нескольким коротким встречам с Александром Васильевичем Черепковым, нынче представляется мне поистине царским подарком ко дню рождения...

P.S. А привет Баннику я передать не забыл! Правда, после турнира, который начался в Ленинграде, а закончился в Санкт-Петербурге (историческое название городу было возвращено через два дня после партии Фузик – Черепков), успело пройти несколько месяцев, пока, наконец, мы с ним не встретились в клубе.

– Анатолий Александрович, хочу передать Вам привет от Александра Васильевича Черепкова!

– Да? А чего это ты с ним виделся?

– В турнире одном играли, в Ленинграде, причем в первом же туре с ним и встретился!

– Ну, и как ты с ним сыграл???

– ... (пауза)

– Все понятно – не выиграл! А когда это было?

– В сентябре.

– Так я с ним уже после этого встречался! Но все равно спасибо...