20.09.2005 Интервью Виши Ананда

 

Могли ли Вы себе представить, когда начинали играть в шахматы, что дело зайдет так далеко?

 

Я попал в шахматы случайно и до сих пор не перестаю получать от них удовольствие. Поскольку я так хорошо проводил время, я не сразу осознал, насколько сильным шахматистом становлюсь. Только став гроссмейстером, я начал относиться к шахматам серьезно. Даже сейчас я играю сильнее всего, когда получаю от игры максимум удовольствия. Ребенок не мечтает о том, чтобы стать чемпионом мира, он хочет обыграть ближайшего соперника. Я думал, было бы мило стать гроссмейстером, но эта мысль не преследовала меня днем и ночью. У меня хватало соперников в шахматном клубе, и обыгрывать их само по себе доставляло удовольствие. 

 

Верите ли Вы в то, что шахматы труднее некоторых "физических" видов спорта?

 

Шахматы – одна из самых сложных игр в мире, если не самая сложная. Возьмите любой вид спорта, и вы увидите, как сильно повлияли на него компьютеры. Например, "Формула-1". Компьютеры генерируют столько информации, что ее анализ становится фундаментом подготовки к очередному Гран-При. В шахматах компьютеры не дополнение – сердце игры. В базе данных около 3 миллионов партий.

 

Теория шахмат развивается ежедневно. Одна партия, сыгранная любителями на Гавайях, может обессмыслить месяцы вашей домашней подготовки. Информацию необходимо постоянно обновлять. Нужно искать варианты, способные держать позицию против гигабайтов анализа, и, более того, учиться умению творчески подойти к ситуации и быть свежим за доской. Очевидно, что интеллектуальная игра отнимает гораздо больше энергии, чем спорт, связанный только с физическими нагрузками. От вас требуется проявить свой талант, чтобы творчески использовать имеющуюся информацию.

 

Хотя интуиция играет важную роль в спорте вообще, в шахматах она просто жизненно необходима. Ваш соперник применяет новинку, и вы сидите и считаете все возможные варианты. Найти хорошее возражение – довольно трудная задача, особенно в наши дни, когда велика вероятность того, что соперник заранее выверил все на компьютере. Вы же можете рассчитывать только на свое серое вещество. Это делает шахматы сложнейшей из игр.

 

Что самое сложное в профессии шахматиста? И что самое легкое?

 

Необходимо собрать огромное количество информации о шахматах. Есть множество вариантов, в каждом из них свои разветвления – гигантские массивы данных. Самое легкое же то, что шахматист – сам себе хозяин, и от него не требуется просыпаться рано утром!

 

Можете ли Вы вспомнить отдельную партию, в которой Вы почувствовали, что в принципе не могли бы провести ее лучше?

 

В 2003, когда я играл с Виорелом Бологаном. Эта партия была признана Лучшей партией года. После того, как я проиграл ему в первом круге, я с нетерпением ждал ответного поединка. Видя, что он регулярно применяет защиту Каро-Канн, я подумал: настало время использовать своего козырного туза. Новинка в этом варианте пришла мне в голову во время моего матча против Руслана Пономарева (Майнц, 2002, Ананд выиграл 4.5-3.5). В первой партии в какой-то момент мои дела были настолько плохи, что я собирался сдаться, сыграй Пономарев Ле1. К счастью, он сыграл Кd2. Я перевел дух. Пришел домой, проверил все варианты и не нашел защиты. Бологан был секундантом Пономарева, и я знал, что они много работали над этим дебютом. Так что он был идеальной мишенью для моей новинки.

 

Ваш наиболее памятный матч? И наименее памятный?

 

С Карповым в Леоне. Я выиграл 5-1. В какой-то момент я даже перестал следить за своим перевесом в счете. Аналогично, Франкфурт 2000 и Монако 2005. Я не помню, кто финишировал вторым и каким был мой отрыв в этих турнирах, потому что я обеспечил победу за несколько туров до конца. А наименее памятные давно забыты, что о них вспоминать.

 

Кто для Вас был самым трудным соперником?

 

В разное время разные люди. В юношеские годы самым трудным был Василий Иванчук. Наше соперничество было столь острым, что мы и сейчас придаем очень большое значение партиям между собой. В первой половине 90-х я резервировал свои лучшие новинки для Гельфанда, Каспарова, Крамника, Топалова и Леко.

 

Как Вы готовитесь перед конкретным соревнованием?

 

Обычно перед турниром я начинаю с занятий в тренажерном зале. Два часа тренировок и упражнения для сердца. Шахматам я уделяю 5 часов, работаю с секундантами и компьютерами. Я тренируюсь, скажем, 3 недели, с выходным раз в 5 дней. Перед соревнованием я стараюсь отойти от других дел. В этом году, к примеру, перед Монако мы поехали в Толедо, и я даже не прикасался к компьютеру. В этот период пытаешься сохранить энтузиазм перед соревнованием. Приезжая на турнир, я горю желанием заниматься, анализировать и, в целом, получаю удовольствие от процесса.

 

Бывали ли у Вас соперники, которых Вы не воспринимали всерьез?

 

Подобное отношение жестоко наказывается. В наши дни большинство игроков имеют доступ к той же информации, что и ты, поэтому даже более слабый соперник может удержать позицию точными ходами. Находясь в роли фаворита, ты должен постепенно уводить соперника от исследованных территорий в мир неведомого, где его можно обыграть. Разумеется, риск следует взвешивать, чтобы не переусердствовать и самому не попасть в плохую позицию.

 

Ваши сильные и слабые стороны?

 

Я думаю, моя сильнейшая сторона – интуиция. Я замечаю ход в первые пять секунд, и часто это сильнейший ход. Оборотная сторона этого качества в том, что порой играешь чересчур поспешно.

 

Вы когда-нибудь получали подсказки, советы от легендарных шахматистов?

 

Встречаться с легендами всегда большое удовольствие. В юности ты читаешь о них в книгах, и когда впоследствии удается встретиться с ними в плоти и крови, это очень волнующе. Шахматы утратили свою советскую ауру и стали глобальным спортом. Когда ты встречаешь великих мастеров советской эпохи, любопытно слушать их более или менее романтизированные воспоминания о КГБ и многочисленных советских делегациях. Мне выпала честь познакомиться с Талем. Я играл с ним во Франции, но это были уже осенние годы его жизни. Он один из тех шахматистов, перед которыми я в наибольшей степени преклоняюсь, и он очень повлиял на мою игру.

 

Вы используете ситуацию, когда очевидно, что соперник испытывает перед Вами благоговейный трепет?

 

Да, такое случается. Например, в быстрых шахматах, в которых многие шахматисты сделали меня почти живой легендой. Я замечаю время от времени, что против меня играют слишком осторожно. Но, с другой стороны, из-за этой сверхосторожности приходится прикладывать дополнительные усилия, чтобы их обыгрывать.

 

Откуда берутся Ваша мотивация, вдохновение?

 

Я думаю, мотивация идет изнутри. Ошибки, успехи, провалы, предчувствия, обманы... все это мотивирует. Ты должен постоянно приходить к балансу. Переизбыток успеха должен заставить тебя работать вдвое больше. Этому учишься с опытом. Если тебе чего-то очень хочется, значит, нужно больше работать.

 

Какой совет Вы бы дали подающему надежды шахматисту?

 

Получай удовольствие от шахмат и не зацикливайся на результатах.

 

Кого из индийцев в видите в роли следующего Вишванатана Ананда?

 

Думаю, у Вишванатана Ананда еще есть будущее! Так что оставим этот вопрос. Конечно, у нас много талантливых игроков в разных возрастах. Есть Саши(киран), Хари(кришна), Сурья Сехар (Гангули), Абиджит (Кунте) и Сандипан (Чанда) – они очень сильны. У нас есть три шахматиста младше 12 лет, которые подают большие надежды – Шринатх, Сетураман и Парамарьян (Неги). И, конечно, есть Хумпи (Конеру), играющая очень хорошо.

 

Кем бы Вы стали, не стань Вы шахматистом?

 

По-моему, быть Вишванатаном Анандом – самое классное из того, к чему я мог бы стремиться!

 

Вопросы: Хареш Пандия