Репортаж с пресс-конференции международного мастера И.Одесского.

...В одной из телепередач «Что? Где? Когда?» знатокам был задан вопрос: сколько стульев, согласно мудрому японскому правилу, должно быть в зале, где проводятся корпоративные встречи? Знатоки не справились с заданием, а правильный ответ – на один меньше, чем пришло людей. Только не спрашивайте меня, почему – я же не японец.

В угловой комнатке легендарного Домжура, куда прибыло до полусотни шахматных журналистов всех мастей – телевизионных, печатных, электронных – поначалу не хватало не только стульев, но и просто воздуха. Постепенно всё утряслось, пишущая и снимающая братия нашла свое место, и пресс-конференция началась. Началась, правда, с опозданием – ждали президента Российской шахматной федерации А. Жукова, но так и не дождались. Как объяснил ведущий (его обязанности по доброй традиции проведения таких мероприятий исполнял главный редактор журнала «64» А. Рошаль), «Жукова срочно вызвал Фрадков. Александр Дмитриевич очень не хотел туда, он хотел к нам, но пришлось идти туда, куда надо».

Итак, президиум: два шахматиста (Г. Каспаров и А. Карпов), два вице-президента РШФ (В. Береснев и В. Зубов) и исполнительный директор РШФ (он же – директор чемпионата) А. Бах. Гвоздем программы, казалось, должны были стать вопросы и ответы по поводу неучастия в турнире В. Крамника. Но надо отдать должное А. Баху: ему с самого начала удалось найти верный тон и погасить страсти в зародыше, не дав им разгореться. Александр Григорьевич спокойно и ровно озвучил свою версию произошедшего. Да, сроки проведения чемпионата изначально согласовывались с Владимиром Крамником. Да, суперфинал специально сдвинули на вторую половину ноября, чтобы дать возможность Крамнику отдохнуть и восстановиться после матча с П. Леко. Но если врач считает, что Крамнику категорически противопоказано играть ближайшие два месяца, то это мнение нужно уважать и с ним согласиться. На вопрос, не лучше ли было вместо сокращения числа участников до 12 человек дозаявить кого-нибудь из резервного списка (назывались фамилии Яковенко, Инаркиева и Рублевского) Бах ответил: нет, не лучше. Какой-то остроумный журналист (к сожалению, я не запомнил его фамилию) спросил: а что было бы, если вместо Крамника заболел бы Халифман? Вот тогда бы и пригодился резервный список, ответил Бах. Мой коллега по сайту www.dachess.ru Илья Городецкий поинтересовался: а как отреагировали спонсоры на отказ Крамника? Нормально отреагировали, ответил Бах. Спонсоры – люди сознательные и дают деньги на развитие шахмат в стране в целом, а не на поощрение отдельных личностей. Последний вопрос по теме был такой: почему в одном турнире никак не удается собрать трех «К» вместе? В 2000 году выпал из обоймы Карпов, теперь вот – Крамник. Ответом со стороны двух третей кворума была бездна мимики. Повисла пауза, грозившая затянуться; ситуацию спас находчивый Максим Ноткин. Он напомнил, что поскольку в турнире играет Коротылев, три «К» как раз в сборе. Все рассмеялись; тема была исчерпана.

Тут-то и выяснилось, что других глобальных поводов для обсуждения как будто и нет. Кто-то из старой гвардии журналистов привычно оседлал конек статистики: мол, читателю ужасно интересно, какую по счету партию сыграют между собой Карпов и Каспаров. Анатолий Евгеньевич и Гарри Кимович посмотрели друг на друга как в первый раз и принялись загибать пальцы. Сошлись сперва на ста сорока, но нет, это оказались всего лишь матчевые встречи. Приплюсовали партии в турнирах. Вроде бы 175. А блиц? Тут-то все и поняли, что заветная цифра «200» близка. Осмысливать сколь продолжительное, столь и плодотворное противостояние не решился никто.

Статистику попытались развернуть в сторону прогнозов, но тут выяснилось, что в зале отсутствует «главный по тарелочкам» – В. Дворкович. Все обернулись в сторону Э. Дубова – спасай, дружище. Дважды уговаривать не пришлось. Эффектным жестом Эдуард Львович достал из внутреннего кармана бумажку с выверенными заранее расчетами (так в телевизоре ведущий музыкальной программы предъявляет рояль в кустах) и рассказал, что ожидаемый результат Г. Каспарова – «плюс четыре», а, к примеру, А. Морозевича – всего-то «плюс два».

Тему «плюс четыре» развил сам Гарри Кимович. Заявив, что нынешний суперфинал все-таки не дотягивает до уровня чемпионата СССР 1988 года, поскольку состав участников «смешанный», он предположил, что «плюс четыре» – это тот минимум, которого должно хватить для дележа первого места. Неожиданно это фраза покоробила многих присутствующих. Кто-то посчитал ее недостаточно политкорректной по отношению к другим участникам, ведущий же сказал, что «слова «суперфинал» и «смешанный состав» вообще плохо гармонируют между собой. Но сравнение с Вейк-ан-Зее всех успокоило.

Без работы на пресс-конференции долгое время оставались оба вице-президента РШФ. Вопросов им не задавали, а высказаться хотелось. В. Зубов произнес экспрессивную речь (а может быть, так казалось, потому что ему достался самый громкий микрофон), смысл которой сводился к тому, что шахматам не находится места на телевидении. В. Береснев темой своего выступления избрал выполнение Российской шахматной федерацией календаря соревнований. По его мнению, соревнований у нас в стране запланировано много, а если учесть региональные мероприятия, то очень много, и все они успешно выполняются, и это очень хорошо. Реплику по ходу позволила себе представительница Домжура: оказывается, пресс-конференция транслируется на регионы в режиме он-лайн; регионы нас видят и слышат.

Тут задавать вопросы как-то расхотелось всем и сразу. Со своего места поднялся старейшина журналистского цеха Наум Дымарский и тихо, но внятно произнес: «Я согласен с уважаемым Валерием Михайловичем Зубовым». Встреча грозила перейти в митинг; ситуацию надо было спасать. Что и сделал (неожиданно для себя) ваш корреспондент. Вопрос адресовался Г. Каспарову и был невинен, как слеза ребенка.

– Гарри Кимович! – обратился я, – матч с Петером Леко так подорвал силы Крамника, что тот не смог выступить на чемпионате России. Нет ли у Вас опасений, что с Вами случится обратная история. А именно: участие в суперфинале отнимет у Вас столько сил, что под угрозой окажется январский матч с Касымжановым.

– Я чувствую, что вы задали вопрос в завуалированной форме, – отвечал Каспаров и... следующие 10-15 минут он говорил о наболевшем. Все сказанное гроссмейстером можно свести к одному выводу (матч с Касымжановым скорее всего не состоится) и трем тезисам:

1. Каспаров пользуется теми же открытыми источниками информации, что и все; он знает не больше нашего; иными словами, он толком не знает ничего.

2. Каспаров до сих пор не получил никаких банковских гарантий от шейхов и ФИДЕ.

3. Турецкая ШФ готова была перекупить право на проведение матча на первенство мира и предоставить в 10-дневный срок все необходимые гарантии, но ей не дали этого сделать.

«Все врет», – вдруг кто-то сказал прямо мне в ухо. «Это еще что за любитель шахмат», – подумал я, обернулся и... Нет, это не был любитель шахмат; прямо за моей спиной сидел личный помощник г-на Илюмжинова Берик Балгабаев. «Во-первых, Али (по-видимому, президент турецкой шахматной федерации г-н Али Нихат Язичи – И.О.) не говорил, что согласен перекупить, он говорил, что если Дубаи откажутся, вот тогда он согласен перекупить; во-вторых, представитель ФИДЕ уже вылетел в Дубаи и скоро все необходимые гарантии будут предъявлены; в-третьих, дело Каспарова – в шахматы играть, а не заниматься болтовней».

Я находился в абсолютно идиотском положении. Спереди на меня глядел Каспаров и горячо доказывал свою правоту, но сзади, в правое ухо шипучим шепотом совершенно противоположное говорил Балгабаев. Нырнуть куда-то вниз и тем самым открыть коридор, дабы мужчины могли поговорить друг с другом напрямую, не представлялось возможным. Я ошалел; остаток пресс-конференции прошел для меня как в тумане. Помню только, как некий совсем нешахматный по виду человек (очень фактурный дядечка, чем-то напоминающий подполковника Маленьких из сериала «Спецназ» – кто видел, тот не забудет) спросил: а где Илюмжинов, почему он не принимает участия в организации чемпионата России? «В ФИДЕ стотриднадцать тысяч разных стран, что ж ему, в каждую страну ездить и чемпионат организовывать?» – неразборчиво, но громко и зло высказался Балгабаев. Честно говоря, я был с ним вполне солидарен (думаю, задавший вопрос просто не в курсе, что Кирсан Николаевич – вовсе не глава российских шахмат), но из президиума прозвучал совсем неожиданный ответ... «Ему некогда, он должен сначала в Дубаях Сити-Чесс построить», – сказал Карпов. «И с далай-ламой встретиться», – услужливо подхватил кто-то в зале.

Чувствуя, что разговор принимает совсем уж ненужный политический оттенок, инициативу перехватил Ведущий. «В нашей журналистской среде, – сказал он, – есть такое понятие, как последний вопрос. И после последнего вопроса пресс-конференция, как правило, заканчивается». Зал отреагировал по-своему; вдруг установилась абсолютная тишина. «Ну что, закончим на предпоследнем?» – пошутил кто-то в президиуме.

Закончили на предпоследнем.

Суперфинал 57-го чемпионата России по шахматам пройдет с 14 по 30 ноября 2004 года в Москве, в парадном зале ресторана «Васильевский» гостиницы «Россия». Призовой фонд составит $125000, первый приз – $50000. По согласованию с участниками возможно установление дополнительных творческих призов в размере $5000. Открытие чемпионата и жеребьевка 14 ноября в 20 часов.