04.03.2005 Опрос по насущным проблемам: Марк Дворецкий

Следует ли АШП поддерживать классические шахматы или лучше развивать быстрые шахматы, блицы?

Я считаю, что поддерживать надо, безусловно, классические шахматы, потому что людей, которые будут поддерживать блиц или быстрые шахматы все равно будет достаточно. Недостатка в тех, кто будет их поддерживать, нет. С другой стороны,  мне кажется, что глобальный интерес к шахматам все-таки держится на серьезных шахматах. Суть в том, что за быстрыми шахматами нужно наблюдать только воочию. Это яркое красивое зрелище, которое может способствовать популяризации шахмат и может быть привлекательно для всех, но такое зрелище может наблюдать тысяча человек, стадиона мы все равно не соберем. Основная масса любителей смотрит шахматы postfactum, они разбирают партии, читают отчеты о соревнованиях, восхищаются какими-то тонкостями, которые сильные шахматисты могут найти. В быстрых шахматах такие тонкости сложно найти.  Можно сыграть грамотную партию, используя свой опыт, повторить то, что многие другие уже делали, т.е. даже не сделать особых ошибок, но не смогут найти ничего глубокого и тонкого, чем потом можно было бы  восхищаться. Поэтому такие партии не имеет смысла комментировать, обсуждать. Если мир перейдет на быстрые шахматы – это страшный удар по шахматной литературе. Это может иметь очень глобально вредное последствие. Я ни в коей мере не против быстрых шахмат. Просто – это дополнение к серьезным.

Нужно ли бороться с короткими ничьими, если нужно, то как?

Я на эту тему опубликовал солидную статью. В полном виде она была опубликована на сайте chesscafe.com, с которым я сотрудничаю. Идея очень простая: надо просто отменить пункт правил, который разрешает шахматистам вступать в переговоры, в частности, по поводу предложения ничьей. Партия должна играться до конца, до королей, до патов, ничейного соотношения материала, до троекратного повторения позиции. Вот и все, ведь большинство ничьих делается не потому что позиция ничейная, а потому что она равная, или примерно равная, но шахматиста что-то беспокоит, например, позиция перспективная, но мало времени, слишком много сил потрачено, или получил лучшую позицию, но против сильного шахматиста и.т.д. Другими словами, есть масса околошахматных соображений, по которым шахматисты считают разумным соглашаться на ничьи и, в общем-то, в рамках существующих правил в этом ничего плохого нет: мы не можем это осуждать, поскольку каждый вправе действовать по правилам. Каждый защищает свои интересы, не думая о каких-то глобальных проблемах, но если

Правило, запрещающее переговоры, будет введено, то этого просто нельзя будет делать. Не нравится позиция либо страшно играть против сильного противника – ну, пожалуйста, играй на ничью, но ходами, а не предложениями. Если бы у нас такое правило было введено, то дети, которые с самого начала привыкли бы играть по таким правилам, для них бы стало естественным играть все партии. Проблема бы отпала сама собой. Конечно, короткие ничьи иногда получаются закономерно, но их процент был бы настолько мал, что это было бы не так существенно, не так заметно.

Следует ли изменить существующую систему расчета рейтинга? Считаете ли Вы, что победа черными должна давать больше очков, чем победа белыми?

Я считаю, что нет. Есть такой очень хороший роман Айзека Азимова «Конец вечности». Герои этого романа пытались как-то улучшать жизнь человечества,  (другое дело, что этого вообще не стоило делать), осуществляли какие-то воздействия, которые меняли его судьбу. Другое дело, что  делалось это не лучшим образом. Но, по крайней мере, там была одна хорошая идея - принцип минимально необходимого воздействия. Решая проблему, надо искать минимальное действие, которое меньше всего изменит то, к чему мы привыкли. Все-таки шахматисты – народ консервативный, любители шахмат – тоже народ консервативный, привыкли к тому, что уже есть, и, в общем-то, если что-то изменять в положительную сторону, надо добиваться цели минимально возможными изменениями. Изменение системы очков означает пересмотр результатов всех турниров, ранее сыгранных, это означает переоценку некоторых видов позиций в теории. Скажем, если позиция ничейная, то может быть больше шансов на выигрыш, если это не совсем простая ничья, потребуется  анализ многих партий, произойдут слишком многие глобальные изменения восприятия самой шахматной игры. Мы не только решаем, если решаем, вопрос борьбы с ничьими, но и воздействуем на другие вещи, а эти воздействия могут быть нежелательны. Кроме того, я не думаю, что это приведет к  цели  в смысле борьбы с ничьими. Например, простейшее напрашивающееся последствие – это увеличение количества договорных партий. Если ничьи делать невыгодно, то найдется достаточное количество людей, которые договорятся обменяться очками, победами, или отдать победу за деньги. Появится дополнительный стимул к нечестным действиям. Поэтому я думаю, что это неправильный подход. Надо стараться менять минимум. То, что я предлагаю, не меняет практически ничего.

Считаете ли Вы, что нужно проводить контроль на наличие специальных электронных устройств (радиопередатчиков, компьютеров) у игроков? Как Вы относитесь к контролю на допинг?

Насчет контроля на допинг - пока не выяснено, как это может повлиять на шахматистов. У меня нет сомнения, что некоторые выдающиеся шахматисты, скажем те, кто играли на первенство мира, пользовались отсутствием контроля, но это настолько нераспространенное в шахматах явление, что большого смысла оно не имеет. В принципе, оно имеет смысл только в одном плане, как пропуск в Олимпийские игры, получение Олимпийского статуса и т.д. Ради этого можно делать какую-то ерунду, не очень нужную, не очень целесообразную для шахмат, других идей в этом нет. Даже делая это, надо делать это нормально. Нужно разрабатывать эти вопросы, выяснить, что может повлиять на шахматиста, а что – нет, подготовить четкие разъяснения, что является допингом, что – не является. Нужно  делать так, чтобы каждый ясно понимал, о чем идет речь. А не так, как ФИДЕ делала, когда никто ничего толком не понимал. Если делается допинг- контроль по олимпийским правилам, то он должен быть для всех и, в первую очередь, для победителей. А когда вопрос о допинг - контроле Каспарова вообще не встает, а проводится контроль каких-то посторонних шахматистов – это, конечно, нелепость. В спорте в первую очередь  проверяются чемпионы.

Насчет электронных устройств. Я думаю, что это - действительно реальная проблема шахмат. Я не знаю, в какой мере сейчас это используют, но то, что это – реальная угроза –  факт. И контроль надо проводить, нужно пригласить специалистов, провести анализ возможного использования таких устройств, к этому надо подготовиться. Это как раз вещь абсолютно необходимая. Компьютеры стали слишком сильны, и такая помощь может действительно серьезно повлиять на результат партии.

Как, по Вашему мнению, необходимо выявлять сильнейшего игрока планеты?

Недавно ответ на этот вопрос был получен. То, что называется «Пражскими соглашениями» -  неудачный термин, поскольку то, что навязали шахматистам в Праге, было отчасти несправедливо, во-вторых, полностью не выполнено. О чем стоит говорить – это о предложении Сейрапсевдована, которое предшествовало Пражским соглашениям. Его проект был поддержан практически всеми шахматистами. Суть очень простая: остается нокаут - чемпионат с корректировкой, двойной нокаут, иногда его так называют. При этом турнир делится на две фазы. С какого-то момента, неважно с какого - это детали, начинают выступать более сильные шахматисты: чемпион мира, чемпион по рейтингу, претендент и.т.д. Они тоже участвуют в нокауте, но не в самом конце, как раньше -  это совершенно аморальная система, когда чемпион мира принимает победителя чемпионата мира.  И не то, по сути, как ФИДЕ делала, когда чемпион начинал с самого начала. Мне кажется  нормально делать так, как у нас было, скажем, в чемпионатах Союза: участие в предыдущем чемпионате служило в какой-то мере отбором к следующему, т.е. успех в предыдущем чемпионате давал право участвовать с какого-то момента. В рамках этого довольно легко провести объединение, потому что можно уважать права всех. Первый проект, который мне кажется разумным для начала: из нокаут-турнира отбирается семь человек и к ним добавляются трое - Пономарев, как бывший чемпион, у которого ФИДЕ украла звание, Касымжанов как псевдочемпион,  победитель швейцарки в Ливии, которую никак нельзя считать чемпионатом мира, поскольку не играло большинство сильнейших шахматистов, и Леко, как проигравший матч по другой системе. Получается десять человек, они начинают играть очередной этап нокаута. После чего к ним присоединяются еще Крамник как чемпион по версии Каспарова, Ананд как шахматист с самыми большими успехами и Каспаров как игрок с самым большим рейтингом в мире. Получается: те пять + трое = восемь, и начинается новый этап нокаута, только  подлиннее,  и, таким образом, определяется единый чемпион мира, но главное – это не решение вопроса, как нам сейчас решать, кто единый чемпион мира. Для этого можно назначить кого-нибудь или сыграть матч между двумя шахматистами, т.е. суть не в этом, а суть в том, что это та система, которая совершенно нормально воспроизводится в следующем цикле. В следующий раз в  восьмерку допускается, скажем, чемпион, допустим, шахматист по самому большому рейтингу. К шести другим шахматистам, на этап раньше, допускается финалист и т.д. Это не суть важно, главное то, что это выглядит как система. Правила можно уточнить. Первый раз – чуть иначе, поскольку больше людей, которые считают себя чемпионами мира. Мне кажется, что это правильно. Почему нокаут – матч: ведь  - это тот же нокаут, только этапы этого нокаута немножко длиннее. Во-первых, нокаут – это самая справедливая система, здесь невозможна помощь посторонних. В швейцарках или в круговых турнирах шахматисты, потерявшие шансы, спокойно могут отдавать очки - такое, в общем-то, уже случалось, или просто терять интерес к игре и играть слабее чем обычно. В нокауте ты вынужден каждый раз побеждать своего соперника. Почему не длинные матчи, как было раньше ? Потому, что в шахматах длинных матчей сейчас уже практически не встретить. Сейчас соревнования уже проводятся в другой форме. В общем-то понятно, что для игры по разным системам требуются разные навыки. Кроме шахматной силы, которая нужна везде, есть еще отдельные навыки. Ясно, что одни шахматисты могут лучше играть швейцарки, другие – нокауты, третьи – матчи и.т.д. Нелогично определять сильнейшего шахматиста мира по системе, по которой больше никаких других соревнований в шахматном мире не проводится. Логично, чтобы это было то, во что люди играют, так вот нокаут – это одна из принятых форм. В ней, конечно, есть свои недостатки, но, если взвешивать достоинства и недостатки различных систем, мне кажется, что нокаут – наиболее справедливая система. Когда Илюмжинов ее только ввел, большинством это было встречено в штыки, а через пару таких турниров это же большинство стало их поддерживать, например, я видел интервью Морозевича, из которого видно, что он – убежденный поклонник нокаута, многие другие шахматисты тоже с этим согласны. Не согласны только те шахматисты, которые не играют по нокауту вообще, либо попробовали, и неудачно получилось.

Что, по Вашему мнению, может сделать шахматы более популярными, зрелищными?

Конечно, очень многое можно сделать. Нужна профессиональная подготовка, поэтому, во-первых, нужно пригласить профессионалов, чтобы они этим занимались. Если двигать шахматы на телевидение – нужны профессиональные продюсеры, постановщики, надо продумывать формы, при которых это будет интересно смотреть. Если это делать в Интернете, то опять же нужны профессионалы в этой области и.т.д. Нужно искать допуск в прессу, чтобы о шахматах говорили как можно больше. Когда я ездил в Индонезию, а  я был туда приглашен где-то в районе 1998 года, то  удивился, насколько хорошо они пропагандировали шахматы. Их девочка выиграла чемпионат Азии среди женщин, о ней писали во всех газетах, устраивали сеансы для бизнесменов и членов правительства, они пытались использовать на полную мощность ее успех. Я приехал просто позаниматься с ведущим индонезийским шахматистом Утутом Адианто, и мне показывали газеты, в которых было написано, что Дворецкий тренирует нашего Утута, т.е. федерацией руководили бизнесмены, которые знали,   как продавать свой товар, как сделать его привлекательным для всех. И, действительно, шахматы были очень популярны там, много гроссмейстеров было подготовлено. Это профессиональная работа. Важная очень вещь – это организация турниров привлекательных для зрителей. Ясно, что на любом серьезном турнире надо как-то пытаться находить помещение для зрителей, где умные, сильные комментаторы объясняли бы самые интересные моменты зрителям, вели с ними дискуссию. Тогда зрителям стало бы интересно приходить не просто для того, чтобы увидеть доски на расстоянии, а чтобы пообщаться, высказать свое мнение, поспорить. Ведь можно что-то комментировать самим, как бывало моментами в свое время  на отдельных турнирах, но у нас почему-то это не принято. Скажем, когда играли  в быстрые шахматы здесь у нас в Москве на турнире «Кремлевские звезды», два комментатора вживую комментировали события, было очень интересно. В Голландии в Вейк-ан-Зее я присутствовал на турнирах, там всегда есть комната для зрителей, где стоят доски, и гроссмейстеры обсуждают по ходу дела то, что происходит, спорят. Нужно работать со зрителями. Понятно, что на этом турнире (речь о «Аэрофлоте») это трудно организовать из-за проблем с помещением, но, скажем,  в более камерных турнирах, типа чемпионата России, надо делать так, чтобы были комнаты для анализа, чтобы тренеры могли приводить детей и что-то им показывать с помощью электронных досок, при случае дети могли бы услышать, что участники после партии объясняют и.т.д. Надо просто разрабатывать стратегию работы с детьми, со зрителями. Тут еще вопрос в том, что у нас опыта такой работы практически нет, в России, по крайней мере. Средства дополнительные, естественно, на это тоже нужны. Никто пока этим, к сожалению, не занимается. Мне кажется, что целый комплекс мер такого рода необходим, чтобы сделать шахматы привлекательными, ну, и конечно, они никогда не будут привлекательны, пока такой хаос царит в шахматном мире, пока у нас есть жульнический Европейский шахматный союз, крайне низкопробное окружение президента ФИДЕ, совершенно недостойные решения ФИДЕ в последние годы, преследующие любые интересы, кроме интересов шахмат. В такой ситуации, конечно, ни один серьезный спонсор вкладывать деньги в шахматы не будет. Конечно, нам нужно было бы навести порядок в шахматном доме, это было бы первым шагом, но как это сделать, я не представляю, потому что, как и везде, в шахматах власть - у чиновников.

Спрашивала Иваненко Кристина.

Материал предоставлен Ассоциацией Шахматных Профессионалов (АШП)