24.03.2005
В.Корчной. 1972 - 1973 ГОДЫ. ГЛАВА ИЗ КНИГИ
Накануне важных событий, изменивших жизнь.
Шахматы занимали в СССР совершенно исключительное положение. В стране, где, казалось бы, любая мысль находилась под контролем властей, шахматная мысль была одной из тех редких, которые не контролировались. По этой, именно этой причине А. Алехин предсказывал расцвет шахмат в Советском Союзе. А вот как пишет об этом феномене искусствовед, дочь И. Болеславского Татьяна: «Шахматы... давали играющим в них иллюзию независимости. По крайней мере, во время партии ты был хозяином положения. Вот почему в зажатой тисками идеологии стране интеллигенция так тянулась к шахматам. Государство так и не заметило эту, таящуюся в шахматах, силу независимости и сделало их предметом национальной гордости.» («64 – Шахматное обозрение» № 9-10, 1994).
В 1972-м году мне довелось участвовать в съёмках в профессиональном кино. Фильм этот был о шахматах, назывался «Гроссмейстер». Я играл тренера паренька, который стал гроссмейстером. Фильмов о шахматах тогда совсем не было, сам факт его появления радовал. Но сценарий был слабеньким. Актёры говорили, что я оказался лучшим по исполнению в фильме – небольшой комплимент для профессиональных артистов, меня окружавших.
Судя по моей шахматной игре, пора было менять профессию. В то время я увлекался астрологией; звёзды говорили, что у меня наступила положительная полоса. Однако в действительности в каждом турнире мне приходилось очень мучиться. В рамках соревнования СССР – Югославия я играл небольшой матч с М. Матуловичем. Поначалу я этот матч проигрывал. Пришлось на нервах выиграть две последние партии, чтобы победить. Турнир IBMв Амстердаме с лёгкостью выиграл Полугаевский. Чтобы не ударить в грязь лицом, мне пришлось на финише выиграть пять партий подряд! А наука утверждает, что нервные клетки не восстанавливаются...
Вспоминается и такое соревнование 1972 года – чемпионат СССР по блицу. 20 гроссмейстеров играли пятиминутки, двухкруговой турнир в течение двух дней. Игра проходила в Москве на стадионе «Динамо». Нужно было доехать до стадиона на метро или троллейбусе, а потом пройти метров 800 вглубь стадиона. На второй день я чуть-чуть опоздал к началу. Пришлось вспомнить молодость и бежать эти 800 метров. Я примчался в зал в 17 часов 3 минуты. Предстояло играть чёрными с Холмовым. Мои часы шли, у меня оставалось две минуты. Удивительная пунктуальность! Не так часто подобная точность наблюдается в городе Москва... Я сделал ничью. В итоге турнира первое место разделили Карпов и Тукмаков. Я поделил третье место, кстати, с Холмовым.
Олимпиада в Скопье 1972-го года. Очень трудно складывалась игра у меня, да и у всей советской команды. Борьба с венграми и югославами шла очко в очко до самой последней минуты последнего тура. Я выступил неплохо, но два раза мне страшно повезло. Болгарин Трингов в ничейном положении забыл положить запись партии вместе с записанным ходом в конверт. А в матче с Кубой неопытный судья не понял, что я на сороковом ходу просрочил время, и велел Сильвино Гарсия записать ход. При доигрывании я выиграл ту партию. А может быть, в моём везении решающую роль сыграли звёзды?! В последнем туре Олимпиады я обыграл румына Чокылтя. Он жаловался потом, что я страшно бил по часам. Ничего не помню, не нарочно это было. Страшное напряжение – моё, да и всей команды – отразилось на моём поведении...
Бледно играл я и на Мальорке, хотя и сумел разделить первое место с О. Панно и Я. Смейкалом.
Преследуемый неверием в свои силы, я решил сыграть в первенстве Ленинграда. Никогда ещё, начиная с юношеских лет, я не играл в чемпионате города так слабо. Я был разгромлен в пяти партиях, и набрал только 50% очков!
До важного турнира – межзонального – оставалось 4 месяца. Я приступил к интенсивной подготовке, где шахматный тренинг занимал ничтожную часть. Как и 18 лет назад, я отправился на отдых, бросил курить, занялся спортом. Чтобы успокоить нервную систему, избегал всяческих контактов с людьми – всё для того, чтобы улучшить работу мозга. Накануне турнира я всё-таки поработал недельку со своим тренером Осносом. Сосонко к тому времени уже эмигрировал из СССР.
Ленинград, 1973 год
Москва, 2005 год
Межзональный 1973 года в Ленинграде. Принудительная жеребьёвка. Во избежание «сплавов» советские играют между собой в самых первых турах. Это испытание я прошёл блестяще, набрал 4 очка из 5-ти. Вспоминается партия с Талем. В тот день я чувствовал себя немножко уставшим. Когда он сделал один неточный ход, я предложил ему ничью. Он счёл моё предложение признаком слабости и отклонил его. За первым неудачным ходом Таля последовали другие. В трудном положении Таль робким голосом предложил ничью, но было уже поздно... Потом мощной игрой я обыграл ещё нескольких конкурентов. Однако Карпов, который столь сильной игры не демонстрировал, а полагался скорее на везение, перед последним туром оказался вровень со мной. В последний день Карпов и я играли белыми; он – с Торре, я – с Хюбнером. Я предложил ему сделать ничьи обоим, но «шансовик» Карпов отказался. Он и я – мы выиграли свои партии. Наряду с турнирами 1968-го года я причисляю этот межзональный к числу своих лучших достижений в жизни.
Очередное первенство Европы проходило в Бате. Накануне отлёта в Англию в номере отеля «Россия» умер Леонид Штейн. Инфаркт – профессиональная болезнь шахматиста. Гроссмейстер в борьбе – это клубок нервов. В то же время он должен быть невозмутим и твёрд. На моей памяти скончались от сердечного приступа Симагин, Керес, Багиров...
На поездке шахматистов в Англию заострило своё внимание КГБ. С командой вместо тренеров поехали «соглядатаи». Гроссмейстер Антошин всем своим видом показывал, что он здесь не для низменных занятий шахматами. Была переводчица. 8 лет спустя она попросила политическое убежище в Швейцарии. Длительная служебная командировка, понял я, – КГБ расставляло долговременную шпионскую сеть в Европе, используя для этого все пути, как легальные, так и нелегальные. Были еще два «виртуоза». Вся четвёрка внимательно следила за нашим времяпрепровождением, вмешивалась в наш режим, старалась собрать побольше материала о наших взаимоотношениях. Меня раздражало их поведение. Я задумал расплатиться с этой группой за докучливую опеку. И случай представился.
По возвращении в Москву команду всегда собирали в Спорткомитете. Выступал руководитель команды с рассказом о наших успехах, затем говорил зам председателя Комитета. Потом задавали вопрос: кто ещё хочет добавить. Шахматисты обычно только мычали в ответ. Встреча заканчивалась. На этот раз на предложение «добавить» я встал и произнёс заготовленную речь. Я сказал, что шахматистам, изъездившим весь мир, нужно доверять или не посылать их совсем. Что поехавшая четвёрка только мешала нам работать. А там, где они были нужны – вот там их не было! Я рассказал, как в последний день перед отъездом я давал сеанс в Лондонском Сити. В круг вошёл человек с конвертом в руке и попросил передать письмо советскому послу в Лондоне. «Свободу советским евреям-заключённым!» – вскричал он напоследок. А где они были, эти четверо?! (Где-где? По магазинам, конечно, побежали...)
Собственно, я раскритиковал работу Комитета, осудил формы и методы работы КГБ. Таких вещей в СССР не прощали никому! Пока я был претендентом на мировое первенство, со мной не могли расправиться. Но, как я уже говорил, у КГБ слоновья память, они вскоре мне это припомнят!
В 1973-м году была реформирована система проведения первенства СССР. Организовали высшую и первую лиги. И суровый отбор – нижняя половина участников высшей лиги на следующий год спускалась в первую. Высшая лига 1973-го года оказалась одним из самых сильных турниров в моей жизни. Сильнее практически (не по рейтингу, а по реальной силе) даже турнира претендентов 1985-го года в Монпелье. Кошмар, а не турнир! Можно было играть неделю за неделей и ждать мига удачи – борясь за победу в каждой партии и не выигрывая. Через это испытание прошли и Керес, и Таль, и Смыслов, которые так и остались в минусовой зоне. Мне повезло – в середине турнира удалось выиграть три партии подряд. Я разделил второе место с Карповым, Петросяном, Полугаевским и Кузьминым. Выиграл турнир Спасский. Это был спортивный подвиг. Мне показалось, что он надорвался: отдал всю энергию без остатка. Колоссальный успех! Но последний в жизни....
Ленинград, 70-е годы
Ленинград, 1973 год
Москва, 2005 год
Вспоминаю свою партию со Спасским в чемпионате: интерес к турниру огромный, зал забит до отказа. Тот же самый зал, где игрался чемпионат 1952-го года, только убрали портрет Сталина. Старенький зал, прекрасная акустика, толпа гудит – переживает за каждую партию. Я, обычно нечувствительный к шуму, понял, что не могу играть дальше в такой обстановке. Вспомнив свой опыт игры в кино, собравшись с духом, я крикнул в ревущий зал: «Да перестаньте галдеть!» На минуту всё стихло. Я сделал ход и предложил Спасскому ничью. Он видел, в каком я состоянии, но на доске – объективно – у него было не лучше. После небольшого раздумья он принял моё предложение.
Выиграть турнир Спасскому было необходимо. Будучи чемпионом мира, он не раз позволял себе «неправильные», с точки зрения советского руководства, высказывания. Однажды на лекции в Новосибирске его спросили – почему Керес не стал чемпионом мира. Тысячной аудитории он ответил: «У Кереса, как и у его страны, несчастливая судьба». Ещё бы! На пятьдесят с лишним лет Эстония оказалась оккупированной Советским Союзом. Известен был и случай, когда Спасский отказался подписать письмо за освобождение Анжелы Дэвис. Кто такая была эта негритянская женщина, я сейчас уже не помню, помню лишь, что в своё время советские развязали шумную кампанию за её освобождение.
Великому русскому человеку, чемпиону мира всё прощалось. Но когда он споткнулся, проиграл Фишеру, у него возникли серьёзные трудности. Особенно трудным стал для него 1975-й год, когда сама его жизнь была в опасности: КГБ старался порвать его связь с француженкой, удержать Спасского от женитьбы, не выпустить из Советского Союза.
Через пару лет мне придётся встретиться в матче со Спасским. И я о нём ещё кое-что расскажу...
Фотографии Л.Полетаев (ХХ век), Е.Атаров (XXI век)
