07.06.2007
ШАХМАТНЫЕ ШКОЛЫ РОССИИ: ШКОЛА АЛЕКСАНДРА ПАНЧЕНКО
Александр Панченко
Сергей Рублевский, гроссмейстер
Александр Николаевич Панченко давал своим ученикам системные знания во всех областях шахмат, учил правильно понимать игру и самостоятельно работать.
У Панченко был свой метод – начиналось всё с изучения эндшпиля, а потом уж на основу навешивалось остальное: техника, тактическое мастерство, дебют... Шли лекции – их, помимо Панченко, читали Александр Филипенко, Юрий Якович, Евгений Глейзеров, Сергей Киселев, Игорь Половодин, Дмитрий Воловик, Евгений Тюлин. Отличительной особенностью занятий было то, что на лекциях надо было не только слушать, но и на вопросы отвечать. После лекций частенько организовывались тематические конкурсы решений с баллами и последующим анализом ошибок (впрочем, эти оценки были скорее для морального удовлетворения, по большому счету Александр Николаевич сам, без всяких баллов, определял, кто чего стоит). Проходили также блицтурниры, в том числе необычные – скажем, без ферзей.
Сессии были продолжительными и очень плотными: около двух недель, без единого выходного. В день – два занятия, с утра до вечера. Каждый год проходило по 2-3 сессии. Вначале было даже достаточно жестко: существовало одно общее домашнее задание из нескольких упражнений, которое потом проверялось у доски. Если выяснялось, что отнесся к нему с прохладцей, этого человека на школе могли больше не увидеть... Всего же нас было человек 30, причем разного возраста. Кто-то уходил, появлялись новые ребята.
Из известных шахматистов на школе тогда были Миша Улыбин, Максим Сорокин, Сергей Волков, Андрей Шариязданов. Вадик Милов заезжал, а Руслан Щербаков считался уже ассистентом Панченко! Из шахматисток, конечно, Алиса Галлямова и еще Таня Шумякина.
У Александра Николаевича были свои непререкаемые авторитеты. В первую очередь – Вильгельм Стейниц. Он ценил его как человека, первым попытавшегося систематизировать шахматные понятия и создать теорию игры! Считал, что именно он первым стал воспринимать шахматы как науку. Эмануила Ласкера считал отцом психологии в шахматах.
Выдержал ли метод Панченко испытание временем? Вполне. Эндшпиль – основа понимания шахмат. Я считаю это правильным. Лучше всего начинать с изучения каждого вида эндшпиля в отдельности: сначала пешечного, затем коневого и т.д., по возрастанию сложности. Затем переходить к типовым позициям миттельшпиля, а в самом конце – к дебютам.
В эндшпиле, когда на доске мало персонажей, начинаешь лучше понимать реальную силу фигур. Чем одна фигура сильнее другой, в какой позиции они лучше взаимодействуют и т.д. При изучении миттельшпиля коньком Панченко была защита трудных позиций и профилактика (о профилактическом мышлении мы узнали от него, а не как большинство – от Дворецкого). А вот с дебютом не дорабатывали! Для него у Александра Николаевича системы не было, хотя сами дебютные лекции были неплохими и достаточно актуальными. Панченко, при желании, мог индивидуально подойти к выбору дебюта для каждого ученика, в зависимости от его стиля, но все-таки нам приходилось выбирать из того, что давали. К сожалению, в современных шахматах 75-80% подготовки – это дебют, и его грамотная постановка с детства, как минимум, не менее важна, чем что-либо другое.
Не удивительно, что после нескольких сессий в школе Панченко у его учеников менялся образ шахматного мышления. А имея в руках аналитические инструменты, поиск истины в любой ситуации становился намного проще, намного эффективнее.
Увы, вместе с перестройкой пришли финансовые проблемы, и школа в том виде, в котором застал ее я, долго не просуществовала. Вот так, за здорово живешь, потеряли великолепную базу подготовки юных талантов. Сейчас таких школ нет, поэтому мы и стали так играть.
Курган,16 апреля 2007 года.
Д.Шнайдер,О.Стрелова,В.Н.Тихомирова (без которой российских шахматных школ никогда бы не было), А.Панченко
Сергей Волков, гроссмейстер
В 1988 году в Зеленодольске (Татарская АССР) проводилась командная зона чемпионата России среди регионов. Я играл за Мордовскую АССР на первой доске и победил там двух чемпионов РСФСР - Геннадия Туника и Вениамина Штыренкова. Панченко решил, что «этот парень» должен быть в его школе.
Первая моя сессия была в Зеленодольске, и запомнилась тем, что я занял там второе место в блиц-турнире после Яндемирова. Панченко тогда обратил внимание на одну мою привычку- зависание руки перед ходом, и говорил, что это что-то типа чемпионского знака, и что будет из меня толк. Потом была сессия в Анапе. Впечатлила лекция Александра Николаевича о премуществе двух слонов . Заполнились также лекции Глейзерова по Каменной стене в Голландской..Потом были сессии в Рузе. Вспоминаю, как Панченко опекал маленького, худенького Митю Яковенко - чувствовал таланты!
Когда школа закрылась из-за нехватки денег, наступил трудный период - только научили работать над шахматами, как помощь исчезла.
Всегда вспоминаю школу Панченко с теплом.
Саранск, 22 марта 2007 года.
Руза, 1991 год, на фоне графского корпуса. В первом ряду (справа налево) первый - Р.Бигалиев, рядом - маленький Д.Яковенко, четвертый-М.Смолин, 5.А.Заичко. Во втором ряду четвертый - М.Улыбин, А.Филипенко, Е.Глейзеров, М.Юренок, А.Панченко, за ним - А.Волжин, В.Иванов, С.Дьячков, С.Волков
Денис Евсеев, гроссмейстер
Мои университеты
Уже почти 20 лет прошло с тех пор, как я впервые побывал на сессии заочной школы гроссмейстера Александра Николаевича Панченко. Это было зимой 1987 года. А многие события помню настолько хорошо, как будто это было совсем недавно.
Сессии проводились два раза в год – в декабре и в апреле. Большинство из них проходили в Подмосковье (хотя в мою бытность учеником школы удалось побывать и в Анапе, и в Зеленодольске, что рядом с Казанью), недалеко от небольшого городка Руза, в бывшем имении Дмитрия Долгорукого, брата знаменитого русского князя Юрия Долгорукого. Даже название деревни, находившейся по соседству, помню - Волынщино. До места добирались на автобусе от Всероссийского шахматного клуба на улице Веснина. Ехать из Москвы нужно было около 2 часов. Своим ходом добираться было сложнее - сначала на междугороднем автобусе до Рузы, потом на местном до развилки и еще пешком несколько километров.
Большинство учеников и тренеров жили во флигелях, а занятия проходили в графском корпусе. Вероятно, именно в связи с наличием последнего, один из тренеров, Евгений Эммануилович Глейзеров получил свое прозвище Граф.
По утрам была обязательная зарядка, которую проводил тогдашний тренер Михаила Улыбина Дмитрий Михайлович Воловик. Его вот уже много лет нет с нами. Ценим, помним и уважаем, Дмитрий Михалович! Всегда такой спортивный, подтянутый. С дисциплиной было строго - опоздавших или, о ужас! - прогулявших зарядку ожидало внеочередное дежурство в столовой. Помнится, на свою первую сессию я приехал вечером, подуставший с дороги, и утром зарядку проспал. Пришлось дежурить...
Новичков, впервые приехавших на школу (их квалификация была, как правило, сильный первый разряд - кандидат в мастера) к занятиям по дебютам, конкурсам комбинаций и прочим интересным вещам не допускали. Эндшпиль и только эндшпиль на первой сессии! Сначала лекции – эти занятия проводили Панченко и Воловик, потом - тесты для закрепления материала. Обычно 8-9 заданий на 3 часа, решать нужно, не передвигая фигур. Сейчас, уже имея некоторый собственный опыт тренерской работы, понимаю причину подобной организации учебного процесса. Редко можно увидеть, чтобы дети, даже очень способные, действительно неплохо играли окончания, и еще реже – чтобы любили их играть. А те, кто и правда умеют, сразу начинают заметно выделяться среди сверстников. Поэтому данной стадии партии я в своих занятиях уделяю большое внимание. К слову, начинаем изучение эндшпиля по книге Панченко «Теория и практика шахматных окончаний», составленной как раз по материалам сессий.
Для «старшей» группы занятия чаще других проводили Александр Васильевич Филипенко и Евгений Глейзеров. Немало лекций было по дебютам – помню очень подробные по французской защите, меранскому варианту и каталонскому началу. Мне очень понравилась лекция Глейзерова по каталонскому началу, вскоре я начал его применять. Первую партию этим дебютом сыграл в 1989 году, уверенно ее выиграл. Продолжаю играть «каталонку» и по сей день. А к меранскому варианту пришел позднее – после того, как регулярно стал получать пробоины в любимой на том этапе защите Нимцовича. Примерно с 1996 года славянская защита в целом и «меран» в частности стали служить мне верой и правдой. Еще вспоминается очень интересная лекция по разменному варианту славянской защиты. Посвящена она была тому, как черными бороться за победу. Читал Филипенко – он был у нас главным специалистом по «славянке». Как-то в 1999 году на этапе Кубка России я черными одержал победу над Варужаном Акобяном, реализовав многие указанные в лекции идеи. Александр Васильевич тоже играл в том турнире и, естественно, заинтересовался партией. Ему было приятно: «Ну вас-то научили играть!» - довольно воскликнул он после краткого обсуждения партии. Конечно, Александр Васильевич. Спасибо огромное! И мне было очень приятно – не посрамил учителей и показал, что уроки усваиваем.
Читали лекции и молодые мастера – Руслан Щербаков, Максим Сорокин, Михаил Улыбин, Светлана Прудникова, Татьяна Шумякина. Один раз Руслан делал теоретический обзор партий первой лиги чемпионата СССР. Видимо, решил над нами подшутить – диктовал тексты партий со скоростью, раза в два превышающей скорость диктора Центрального телевидения. У меня рука, ручка и тетрадь дымились, но не успевал все равно! А он после потешался : «Как я им лекцию закатил, а?»
Михаил Улыбин подробно рассказывал и показывал свое творчество на чемпионате мира среди юношей 1991 года, где разделил первое-второе места с Владимиром Акопяном, но уступил ему победу по дополнительным показателям. Причем по первому показателю, а это был прогресс, у них было равенство, а чемпионом Акопян стал по второму, коим был некий коэффициент регресса. Что за загадочный показатель такой, я не знаю до сих пор.
Главным юмористом на своих занятиях был Александр Николаевич. Если в изучаемой позиции одной из сторон нужно было просто выжидать, ничего не предпринимая, он употреблял выражение «чесать ногу» («Так и запишите: Чесать ногу!»). Или: «Лучше съесть ферзя, чем поставить мат». Разумеется, имелся в виду не буквальный смысл, а принцип, по которому проще съесть материал, получая достаточный для победы перевес, чем высчитывать длинный сложный вариант, в котором мата может и не оказаться. При этом, сам Александр Николаевич слыл ярким «атакером». Как-то он с удовольствием показывал свою победу над Игорем Новиковым в полуфинале СССР (Павлодар, 1987). Он провел красивую атаку с множеством жертв. Так вот, на 38-м ходу, вместо того, чтобы съесть ферзя с решающим перевесом, он пошел на форсированный матовый вариант. На вопрос: «Как же так, Александр Николаевич, Вы же сами учили, что надо есть ферзя?!», он улыбнулся: «Мат поставить приятнее!»
После обеда играли в футбол. Среди учеников своей техникой и умением забивать выделялся Руслан Щербаков. Из тренеров мне запомнилась игра Михаила Гетманчука. Помню как в одном из матчей зимой на заснеженной поляне он забил фантастический гол в падении головой. Александр Николаевич тоже любил погонять мяч – носился по полю, как заведенный.
В графском корпусе стоял теннисный стол, за которым, конечно, проходило немало баталий. Мы играли и один на один, и пара на пару. На меня наибольшее впечатление производила игра Виктора Варавина, а более всего – его удивительная (во всяком случае, для меня - дилетанта в настольном теннисе), сильно крученая подача. Среди моих ровесников лучше других играл воронежец Роман Молчанов. Гоняли также в «черепаху» - начинают игру 6 человек, по три с каждой стороны, потом бегают вокруг стола, отбивая шарик то на одной, то на другой стороне. Ошибка наказывается штрафным очком. Получивший 5 штрафных очков выбывает. Когда остаются двое, то разыгрывают партию между собой с учетом уже имеющихся штрафных очков. Выигравший становится победителем игры.
Декабрьская сессия в 1987 году проходила параллельно с концовкой одного из титанических сражений между Анатолием Карповым и Гарри Каспаровым за шахматную корону. Как водится, наши ребята разделились на два примерно равных по численности лагеря – половина болела за Карпова, половина – за Каспарова. И вот Карпов в драматичной борьбе вырывает победу в 23-й партии. И в не менее драматичной борьбе Каспаров берет-таки верх в заключительной, 24-й, и сохраняет титул чемпиона. Когда об этом сообщили по телевизору, я играл в теннис с челябинцем Мишей Просвирниным. К слову, оба были болельщиками Карпова. И тут вбегает азербайджанец Мамедов и, потрясая кулаками, кричит: "Гарри Каспаров - Чемпион мира!" Мы в шоке...
Много интересного можно вспомнить и о многочисленных воспитанниках школы, и о взаимоотношениях между нами. Сергей Волков уже в первый свой приезд удивил многих весьма своеобразным видением игры. К примеру: на конкурсах и тестах нам встречались такие задания - оценить позицию по 10-балльной шкале. Конечно, тут у разных шахматистов случались расхождения. К примеру, от 7:3 до 6:4 в пользу белых. А Сергей вполне мог оценить ту же позицию... в пользу черных! С этой точки зрения ничего не изменилось и сейчас: похожего стиля нет ни у одного шахматиста, Сергей прекрасно чувствует себя в сложных, иррациональных, «своих» позициях, которые и описать толком не так-то просто. Саша Галкин впервые появился на школе, когда ему было 11 лет – вскоре после того, как он стал вторым призером чемпионата России до 12 лет (звание чемпиона, к слову, завоевал тогда Борис Аврух). Так вот, это сейчас Саша такой степенный, серьезный. А тогда его еще из-под стола только-только было видно, был очень шустрый малый. Выиграв у меня партию в полуфинале блиц - турнира, он заявил, что «Евсеев не тянет». Не при мне, конечно. Я об этом узнал позднее, но в финале все-таки взял реванш. Надеюсь, с тех пор я в его представлении «тяну», хотя счет личных встреч с ним у меня плохой... Вспоминаю и приезд Мити Яковенко в 1992 году. Ему, тогда, кажется, всего 8 лет было. Как водится, быстро стал всеобщим любимцем – забавный, искренний, и уже тогда очевидно, что очень одаренный. А некоторые способные ребята из шахмат пропали. Костя Бастраков из Казани, например. Или мои приятели воронежцы Слава Раднищев и Рома Молчанов. Они выбрали свой путь...
Один раз на каждой сессии у нас было что-то вроде литературного вечера. Андрей Васильевич Белетский читал нам отрывки из произведений в основном непопулярных в советское время авторов. Тогда я впервые узнал о таких именах, как Андрей Платонов, Михаил Булгаков, Исаак Бабель...
В 2004 году, после окончания Высшей лиги личного чемпионата России в Санкт-Петербурге, мы с Евгением Эммануиловичем Глейзеровым зашли в кафе выпить пива. Я его по старинке называл только по имени-отчеству, а он говорил, что сейчас я уже могу называть его просто по имени. Я не сумел...
Попытки возрождения традиций отечественных заочных шахматных школ – а их в советское время было немало, предпринимаются, и иногда успешно. Можно привести пример школы Дворецкого-Юсупова, функционирует школа Евгения Бареева, работают школы в некоторых регионах. Но вернуть те времена, когда существовало мощное государственное финансирование шахмат в целом, невозможно, да не стоит и пытаться. Время не стоит на месте, все течет, все изменяется. Только в нашей памяти все события тех дней, дай-то Бог, останутся неизменными. Как и благодарность по отношению к тренерам - к тем людям, без которых мы бы не достигли в любимом деле того, чего добиться удалось. Еще в четвертом (!) классе, в сочинении на тему «Кем я хочу стать?», я написал, что мечтаю стать гроссмейстером. Моя мечта сбылась. Перечислю имена воспитанников, которые, я уверен, присоединятся к моим словам благодарности нашим учителям: Алиса Галлямова, Светлана Прудникова, Татьяна Степовая, Татьяна Шумякина, Анжелика Белаковская, Сергей Рублевский, Сергей Волков, Максим Сорокин, Михаил Улыбин, Руслан Щербаков, Сергей Дьячков, Александр Волжин, Александр Галкин, Виктор Варавин, Александр Обухов. Не уверен на 100 процентов, что вспомнил всех, кто добился заметных результатов в профессиональных шахматах, но все равно впечатляет, не так ли?
Дагомыс, апрель 2007 года.
"Когда мы были молодые, и чушь высокую несли..." - А.Панченко
Максим Сорокин, гроссмейстер
Как воспитаннику школы Панченко (более официально – отделения Всероссийской шахматной школы гроссмейстеров; другим отделением её руководил Е.Э.Свешников, всегда отличавшийся собственным, неповторимым видением шахмат вообще и методов обучения в частности), мне трудно быть абсолютно объективным в своих воспоминаниях, ибо счастье быть избранным в число учеников Александра Николаевича, несомненно, навсегда останется самой яркой страницей моего шахматного детства и юности.
Не стану лишний раз вдаваться в освещение общей концепции школы – она предельно кратко, но ясно изложена в авторском предисловии к Эндшпилю (Панченко А.Н. «Теория и практика шахматных окончаний», Йошкар-Ола, 1997) – замечательной книге, составленной на основе прочитанных на школе лекций. Не менее важен и второй труд («Теория и практика миттельшпиля», Москва, 2004). Однако эти работы, безусловно обязательные к изучению как для совершенствующегося в шахматах, так и тренера, не дают непосвященному читателю полного представления о содержании учебного процесса в школе.
Во-первых, живая, доходчивая, образная речь Учителя на занятиях (всегда в рамках классического русского литературного языка – в наши дни считаю это особо важным подчеркнуть) как-то увяла и, мне кажется, несколько потеряла убедительность при обработке материала (особенно второй книги) для подготовки в печать (подозреваю, что не по воле автора, а по настоянию издателей). Кроме того, неприятно удивило количество опечаток и прочего полиграфического брака. Однако качество шахматного материала говорит само за себя; и если иногда случается уточнить оценку отдельных позиций и вариантов (как правило, с помощью мощных компьютерных программ и безжалостно точных баз данных по малофигурным эндшпилям), то надо помнить, что постоянный поиск шахматной истины – именно та жизненная позиция, которую нам прививала Школа.
Во-вторых, далеко не вся тематика занятий отражена в этих книгах – отчасти объём не позволил, кроме того, значительную часть высококачественного материала по теории дебютов давали помощники – А.Филипенко, Е.Глейзеров, Ю.Якович, С.Киселев; обязательно нужно вспомнить безвременно ушедших Е.Тюлина, Д.Воловика, проводивших занятия с младшей группой. Были и другие формы работы, например, консультационные партии, где каждой командой учащихся руководил один из тренеров; всё перечислить сложно, но могу заверить, что скучно нам, ученикам, никогда не было.
В-третьих, особый отпечаток накладывала практически полная изоляция школы от внешнего мира на время сессий (за редкими исключениями – помню Зеленодольск, Анапу, Копейск - они проводились на учебно-тренировочной базе Госкомспорта России в дер. Волынщино Рузского р-на, в сотне километров от Москвы), что сводило к минимуму воздействие отвлекающих факторов, позволяя сконцентрироваться на шахматах (и спорте – ежедневная зарядка, пробежка до плотинки, футбол; в наши дни особенно остро осознаём, насколько важно физическое состояние шахматиста) и создавало неповторимую, исключительно плодотворную атмосферу тесного общения учеников разного возраста между собой и с тренерским коллективом.
Конечно, немаловажное значение имел и подбор учеников: практически невозможно было попасть в школу по протекции; приглашались действительно сильнейшие, самые талантливые, работоспособные и перспективные в своих возрастах. Таким образом, за несколько сессий сформировался постоянный костяк школы; тренерский коллектив в своей работе уже мог опереться на старших учеников.
Нельзя не вспомнить с благодарностью и постоянную, бескорыстную до самопожертвования готовность Учителя всегда прийти на помощь – качество, которое он старался привить и своим ученикам. До сих пор, хотя последняя сессия состоялась без малого полтора десятка лет назад, думаю, все мы, тренеры и воспитанники, ощущаем себя частями единого, живого организма – Школы!
Сейчас, когда реже выступаю в турнирах и больше занимаюсь преподавательской деятельностью, зачастую перелистываю старые конспекты, оставшиеся со Школы, в своей работе пользуюсь опытом организации занятий, материалами, методикой; конечно, многое случается переосмыслить уже с новой, тренерской точки зрения, и с позиции современных, более жёстких – даже жестоких – шахмат.
В частности, у меня было ощущение, что недостаточно освещались вопросы атаки (это заметно и по практике ряда воспитанников школы) и вообще творческие, интуитивные стороны шахматной игры; особая важность всегда придавалась именно технической стороне. И это при том, что Александр Николаевич – шахматист исключительно яркого, разностороннего дарования, наряду с великолепными образцами продуманной защиты, проведший не меньшее число искромётных атак! Как мне сейчас представляется, преподавалось именно то, чему реально можно и нужно научить в условиях групповых занятий: техника игры, навыки принятия практических решений; также прививалось осознание необходимости серьёзной индивидуальной работы, давались исключительно ценные советы по её организации. Именно самостоятельная (или один на один с постоянным тренером) работа ответственна за развитие творческой индивидуальности шахматиста.
Последняя сессия Школы состоялась в декабре 1992 года; драматические изменения, произошедшие в стране, сделали дальнейшую работу Школы невозможной. По тем же причинам и другие, действовавшие в СССР гроссмейстерские школы, прекратили своё существование; некоторые тренеры нашли себе работу за рубежом. И лишь в последние годы детские шахматы в России стали на путь возрождения. Регулярно действуют Всероссийская школа под руководством Е.Бареева, целый ряд региональных гроссмейстерских школ, специализированные школы-интернаты с преподаванием шахмат... Надеюсь, снова найдётся достойное применение и тренерскому опыту Александра Николаевича, его таланту учить Понимать и Любить Шахматы!
Память о Школе на всю оставшуюся жизнь
Александр Волжин, гроссмейстер
На школу Панченко я впервые был приглашен в 1986 году. Для меня, тогда перворазрядника из не особо славящейся своими шахматными талантами Махачкалы, это стало огромным событием. Хорошо помню, какой трепет я испытывал перед своей первой встречей с гроссмейстером. Да и не я один был такой – многие из тех, кто стали известными шахматистами благодаря школе, росли отнюдь не в шахматных центрах – достаточно посмотреть на список соавторов воспоминаний.
Не буду долго распространяться о шахматной стороне дела – уверен, мои друзья о ней более чем достаточно о ней рассказали. Отмечу лишь, что это были поистине бесценные уроки для меня , и своему шахматному становлению я прежде всего обязан работавшим с нами тренерам школы – Александру Николаевичу и помогавшим ему Евгению Глейзерову и Александру Филиппенко. Для обоих, кстати, школа стала началом их очень успешной тренерской карьеры. Да и многим ученикам, включая и меня, Панченко привил вкус к тренерской работе, и многие преуспели, что неудивительно, учитывая, какую школу мы прошли.
Не по шахматной части, наверное, в первую очередь запомнилась та теплота и забота, с которой к нам относились тренеры. Не люблю употреблять избитые фразы, вроде «вкладывали всю душу», но, пожалуй, эти слова лучше всего иллюстрируют подход Александра Николаевича и его команды к работе школы. Не представляю даже, сколько времени уходило у Панченко, чтобы подготовить свои лекции – поверьте, в докомпьютерное время это было ох как непросто, особенно, если принять во внимание то, что Александр Николаевич никогда не «плагиатил», а все делал сам, с нуля. Его интересовали не только шахматные успехи – он уделял большое внимание общечеловеческому развитию ребят. А какие лекции по литературе читал Андрей Васильевич Белетский! Не сомневаюсь, что он привил любовь к искусству немалому числу воспитанников.
Увы, наступившие в стране перемены в 90-е годы не способствовали развитию спорта, и вот уже 15 лет минуло с момента проведения последней сессии школы.
Но навсегда остались друзья, с которыми она меня подружила. Несомненно, приезжавшие на школу ребята заметно различались как по уровню одаренности, так и по отношению к занятиям шахматами, но никогда Александр Николаевич не делил детей на «гениев» и «бездарей», а относился ко всем внимательно и уважительно. Конечно, не все стали (и не могли стать) знаменитыми игроками, но , уверен, что у всех навсегда останется в памяти те уроки шахмат и жизни, которые мы получили у Александра Николаевича.
Артем Тимофеев, гроссмейстер
С Александром Николаевичем Панченко мне посчастливилось познакомиться в достаточно юном возрасте в 12 лет. В это время я стал показывать успехи, и мой первый тренер Константин Иванович Муравьев, спасибо ему огромное за все, решил передать меня в руки международному гроссмейстеру, известному тренеру А. Н. Панченко.
Как таковую Школу я не застал, но занимаюсь у Александра Николаевича уже 10 лет. С 1997 года Александр Николаевич работает в Казани, и все это время проводились различные турниры, лекции, семинары. Была создана почва для дальнейшего роста шахматистов. В группу, с которой он занимался, кроме меня, входило еще несколько человек: Т. Чистякова, А. Исаевский, К. Торбин, С. Шайдуллина, Л. Тимурова и другие ведущие молодые шахматисты Республики Татарстан.
У нас был замечательный тренер, была конкуренция между собой, большая поддержка Наиля Ибрагимовича Мухамедзянова, прирожденного организатора и генератора идей, поэтому и пошли первые успехи.
Александр Николаевич всегда считался и считается мастером эндшпиля, но мы занимались не только им, но и повышали общее понимание игры, изучали основные стратегические приемы и «типичные позиции». Решали задачи, этюды (благо у Александра Николаевича хорошая картотека), часто разыгрывали позиции на изучаемую тему. Но не в этом была его главная сила.
Тогда в чем же секрет тренерского успеха А. Н. Панченко? Мне кажется в том, что он обладает необходимой харизмой тренера, некой притягательностью, и, несмотря на то, что занятия у нас проходили в дружественной, даже несколько веселой атмосфере, уважением Александр Николаевич пользовался безграничным. Дети к нему тянутся, потому что чувствуют доброту и душевное тепло. Возможно, несколько мягкий характер не позволил Александру Николаевичу добиться большего в шахматной карьере как игроку, но в тренерской работе позволил раскрыть весь свой талант.
Помню наш первый совместный выезд. Личный чемпионат России до 14 лет, г. Нижний Новгород, 1999 год. С деньгами у нас не очень, поэтому живем в хрущевке впятером, откуда-то сквозит, спим на раскладушках. Ужасно? Да, но результат 1-6 место (второе по коэффициенту) + победа в быстрых шахматах. Александр Николаевич мог сгладить любую неудачу, всегда поднимал настроение и создавал уют в полном хаосе. Как сейчас говорят, заботился о микроклимате в коллективе. Не помню вообще, как мы готовились; ни ходов, ни дебютных вариантов, но как сейчас вижу наши довольные смеющиеся физиономии, и некоторое недоумение от того, что с нами происходит.
Еще одна "фишка" Александра Николаевича - это небольшие рассказы на различную тематику: об истории шахмат, о выдающихся шахматистах (с некоторыми он играл сам - с Петросяном, Полугаевским и др.), о его шахматной школе, о выездах за границу в советское время, о жизни вообще. Было видно, что рассказывать слушающей аудитории о перипетиях дней минувших Александру Николаевичу очень нравилось. Он погружался в тот турнир, в ту партию и ситуацию и заново переживал ее. Связь с прошлым, с шахматным наследием занимала важное место в подготовке учеников школы, а в наш прогрессивный век все больше образуются разрывы между поколениями, так как компьютер никогда не заменит живого тренера - ведь он не имеет опыта.
Куда последуют шахматы в будущем, по какому вектору, я не знаю, но век шахматных титанов позади. Просматривая партии чемпионов мира, ведущих шахматистов, изучая их биографии, понимаешь, что они были просто непобедимы. Жизненная энергия, эрудиция, общая образованность, сильнейшая воля поражали.
Александр Николаевич своим примером, своей преданностью шахматам учит нас не только играть сильно, занимать призовые места, но и быть человеком всесторонне развитым. Возможно, за счет этого его ученикам и удается достигать результатов. Помню, после одного не очень удачного турнира, он подарил мне книжку своего любимого поэта Бориса Пастернака, советовал почитать, понять, о чем пишет автор. Дела пошли на поправку. Что вам посоветует почитать компьютер? Ничего. Забросает шахматными вариантами, обложит дебютной энциклопедией и информаторами, и даже не похвалит, когда вы это все переварите.
Еще одно, что я заметил после рассказов Александра Николаевича о школе, о занятиях, о людях и в результате личного знакомства с бывшими воспитанниками - это какая-то аура, сплоченность и дружелюбие ее учеников. Это в жизни, а за доской всегда идет бескомпромиссная борьба.
Есть у нас в стране выдающиеся тренеры, есть живые легенды шахмат, готовые помочь и возродить былую славу. Им необходимо внимание, хоть немного внимания, а отдача будет колоссальная, уж поверьте.
Казань, 19 апреля 2007г.
Подготовка материалов - Сергей Николаев
Обсудить статью в форуме